Олег Иванов: Если власть не поменяет отношения к общественным институтам, в будущем нас могут ждать серьезные конфликты
Отношения государства и гражданского общества исходят из протоконфликта между ними (постоянного «спящего» конфликта), обусловленного самой природой публичной власти, не заинтересованной в контроле за своей деятельностью.
При наступлении резонансного события, резко нарушающего баланс интересов между обществом и государством, возникает социальный конфликт. К самым распространенным видам социальных конфликтов относятся:
- градостроительные (связанные с изменением привычной инфраструктуры и среды жизнедеятельности; «реновация» в Москве; обманутые дольщики и т.д.);
- экологические (вырубка лесов, загрязнение водоемов, строительство мусоросжигающих заводов, мусорных полигонов и т.д.);
- техногенные (связанные с непринятием государством мер по профилактике или своевременному устранению последствий чрезвычайных ситуаций, например, недавний пожар в ТЦ «Зимняя вишня» в Кемерове);
- политические (митинги и иные акции, в том числе несанкционированные, проводимые оппозицией в целях проверки мобилизации протестного электората; повод, как правило, имеет вторичное значение).
В первую очередь следует понимать, что социальные конфликты – это данность: они не плохи и не хороши, это просто реальность, общественное явление, закономерность во взаимоотношениях государства и общества, обусловленная протоконфликтом между ними. Поэтому бояться конфликта примерно то же самое, что опасаться морозов зимой. Просто нужно качественно и своевременно подготовиться к «отопительному сезону», а в случае «аварии» – оперативно устранить ее последствия. Плох не сам конфликт, а нежелание и неумение властей его разрешать.
Одним из наиболее опасных последствий социального конфликта является его политизация – использование конфликта оппозицией в целях дестабилизации общественно-политической ситуации. Власти должны отчетливо понимать, что любой конфликт, если им не заниматься, если его не урегулировать, а пустить на самотек, может быть политизирован. Даже если спор далек от политики, тут же появляются люди, которые пытаются извлечь из него политические дивиденды. Например, поначалу исключительно градостроительный конфликт, связанный с реновацией в Москве, был использован несистемной оппозицией в качестве повода для организации акций протеста в столице.
Опасность для власти заключается, во-первых, в недооценке протестов в связи с их относительной малочисленностью. Однако большая ошибка считать, что на улицы выходит «лишь меньшинство, которое ничего не решает». Конфликты на Украине и в Армении это доказали. В обеих странах власть сменилась благодаря активным действиям явного меньшинства, условных 10% граждан, которые вышли на улицы, тогда как большинство, на выборах поддержавшее власть, осталось дома, «сдулось, как воздушный шарик».
Поэтому власть должна учиться находить общий язык и с малочисленными группами граждан. Их сила – не в числе, а в активности. Да, в настоящее время в России протесты такого рода маргинализированы и не несут серьезной угрозы общественно-политической ситуации, но нет никаких гарантий, что спустя несколько лет они не перейдут в иное, деструктивное состояние.
Сейчас у российских властей есть «запас прочности», связанный, в первую очередь, с огромной популярностью президента. Но у Путина последний срок полномочий, через шесть лет ему будет 71, и он вряд ли останется в большой политике. Какой народной поддержкой будет пользоваться его преемник, особенно если в качестве такового вновь будет назначен Дмитрий Медведев?
В пользу властей также все еще выступает факт воссоединения Крыма с Россией. Но это событие случилось четыре года назад, и эйфория уже прошла, а через шесть лет все будут воспринимать это как должное. Человеческая психология, как и психология социальная, устроена таким образом, что хорошее быстро забывается, а плохое помнится долго. Крым станут воспринимать как и любой другой российский регион, а «падение» рубля, резкий рост цен, повышение пенсионного возраста запомнят надолго. То же самое происходит и с социальными конфликтами и их последствиями, особенно если конфликт принимает затяжной характер.
Таким образом, уже в среднесрочной перспективе государство лишится имеющегося сейчас «запаса прочности», а общественно-политическая ситуация в стране существенно обострится. Поэтому власть не должна почивать на лаврах, и самая большая ошибка – отказываться от диалога с обществом в случае конфликта. Любые разногласия между государством и обществом необходимо своевременно выявлять и оперативно на них реагировать, договариваться, искать общие точки соприкосновения.
Один из наиболее эффективных способов взаимодействия – профилактика социальных конфликтов.
Власти должны понимать, что общественное обсуждение потенциально конфликтного решения или законопроекта должно проводиться еще на этапе его подготовки – это особенно актуально в отношении градостроительных и экологических конфликтов. Поэтому перед принятием соответствующих решений необходимо проводить их конфликтологическую экспертизу, во время которой специалисты будут оценивать действия властей с точки зрения конфликтогенности и соблюдения интересов гражданского общества. Итогом такой экспертизы должны стать предложения по снижению конфликтного потенциала решения или по урегулированию социального конфликта.
Конфликтологическая экспертиза – это важный инструмент профилактики социальных конфликтов, позволяющий не допустить их возникновения или эскалации.
На ранней стадии конфликта стороны должны научиться своевременно определять принципиальные разногласия и разрешать их в позитивном ключе. В ином случае конфликт перейдет в неконтролируемую стадию, и урегулировать его будет значительно сложнее. Затушить искру гораздо проще, чему разбушевавшийся пожар. Поэтому такие разногласия следует начинать обсуждать уже в самом начале конфликта, что позволит сторонам найти оптимальные решения спорных вопросов.
В целях эффективного урегулирования социальных конфликтов необходимо развивать дискуссионные площадки и общественные коммуникативные институты, на базе которых будут обсуждаться и согласовываться позиции сторон по спорным вопросам. В первую очередь, институты общественных палат, общественных советов и общественных слушаний.
Однако до сих пор эти коммуникативные институты должным образом почти нигде не работают. В большинстве случаев они созданы лишь формально и фактически подчиняются органам государственной власти или органам местного самоуправления. Очевидно, что граждане не доверяют таким «посредникам» между государством и обществом, справедливо считая их «карманными» структурами властей, представляющими интересы государства. В этой связи очевидно, что институт общественного контроля нуждается в реформировании: необходимо создавать работающие площадки для переговоров, реальные коммуникативные инструменты.
Пока же оптимальными посредниками между государством и обществом являются соответствующие профильные специалисты – профессиональные политологи, конфликтологи, медиаторы. Они обладают необходимыми образованием, квалификацией, опытом и не занимают чью-либо сторону, а лишь создают условия для конструктивных переговоров, которые в итоге должны привести к устраивающему всех соглашению.
Однако посредники не помогут, если власть принципиально не поменяет своё отношение к конфликтам, не поймет необходимость диалога с населением в конфликтных ситуациях. Стремление государства контролировать институты гражданского общества связано с тем, что власти боятся конфликтов, не знают, не умеют и не хотят разговаривать с протестующими людьми. Поэтому вместо урегулирования разногласий чиновники либо прячут голову в песок, как страус, либо просто отмахиваются, убеждая себя и всех вокруг, что протестующие просто «пиарятся» на конфликте. Это принципиально деструктивная позиция.
Власть должна полностью пересмотреть свое отношение к диалогу с гражданами. Если она будет демонстрировать желание находить общий язык с протестующими в конфликтных ситуациях, большинство проблемных вопросов могут быть сняты еще на стадии их возникновения. Если же чиновники продолжат занимать «страусиную» позицию, последствия могут быть самыми печальными – вплоть до государственного переворота в стране. Сейчас это кажется невозможным, но политическая ситуация через шесть лет видится куда менее стабильной.
