Протестная улица: слишком токсичный бренд

Политический сезон — 2021 начинается с Алексея Навального и митингов в его поддержку. Радикализация улицы в преддверии первого электорального барьера транзитной дистанции на фоне обновленного, резко антироссийского курса США вкупе со всеми эпидемиологическими и экономическими трудностями страны выглядит пугающе, хотя и кажется, что оппозиция допускает фальстарт.

Ведь, похоже, власть решила закончить бесконечный танец с условными сроками Навального, жестко ответить на дестабилизацию системы и наконец разобраться с инфраструктурой возгонки протеста. Не слишком ли поздно решено купировать риски системы, задается вопросом журналист, эксперт Центра ПРИСП Петр Скоробогатый.

Токсичный бренд

Российская власть сама взрастила себе врага сколь содержательно ничтожного, столь и потенциально опасного, а теперь пригретого геополитическими оппонентами. Пугать, конечно, должен не Навальный, а технологии медийной пропаганды и сбора протестной улицы, которые массово обкатываются в России прямо сейчас. Миллионы хештегов с призывом на митинг 23 января, рассылки по почте и в молодежных пабликах — вся эта инфраструктура возникла не сегодня, и странно, что до сих пор она существует при попустительстве силовиков. Но именно Навальный стоит в центре системы подрыва государственности, и только эту цель преследует секта, созданная этим политиком.

Впрочем, политик ли Навальный? Кто-то считает, что таковым он стал после искусственного спарринга с московским градоначальником Сергеем Собяниным еще в 2013 году. Другие увидели в нем политика именно сейчас, когда он храбро вернулся на родину, осознавая, что его ждет арест и заключение. Нельсон Мандела, Владимир Ленин, Махатма Ганди — каких только сравнений не удостоился Навальный за последнюю неделю. Но ведь, по сути, как раз политической деятельностью «берлинский пациент» никогда особо и не занимался: юридической, общественной, пропагандистской — да. Но из настоящей политики он был выведен на маргинальную обочину политической системы сразу же. Там он прочно занял нишу медийного, маркетингового продукта. Но именно в этой нише государство никогда не обладало серьезными компетенциями.

Каждым новым решением демонстрируя, что Навальный не политик и политиком быть не может, власть раскручивает бренд «единственного в своем роде» медиаоппонента с доступом к тайнам дворцов и королей, интригам, отравлениям, спецслужбам, большим деньгам и запредельной власти. Только его президент подчеркнуто не называет по фамилии. Только на него «публично плюют» олигархи и вызывают на дуэль топ-силовики. Только он может проникнуть в дворцы вельмож и семейные тайны знати. Таким образом, посредственный товар превращается в уникальный бренд.

Эксклюзив контента — вот секрет 60 млн просмотров красивой истории про дворец Путина в Геленджике. Это не про политику. Это замочная скважина в мир элиты по лекалам проектов «Окна», шоу Малахова или «Дома-2».

При этом очевидно, что конвертация интереса к продукту в продажи-протесты незначительна. Как сказали бы маркетологи, бренд слишком токсичен, красивый промоутинг привлечет внимание, но не приводит к реализации товара. Впрочем, к раскрутке уже привлечены опытные зарубежные амбассадоры.

Проблема же в том, что продукт Навальный существует в пустующей нише политической альтернативы и является токсичным по отношению к самому рынку. Он фальшивый, несодержательный, с массой багов и отсутствием постпродажного обслуживания. Но сам факт его раскрутки подрывает репутацию системных политических продуктов. А для вывода с рынка требуется либо мощная контр-пиар-кампания, либо новая качественная альтернатива.

Возвращаясь из мира маркетинговых аналогий в реальность: российская власть не спешит с политическими альтернативами, но и в пиаре не сильна. Отсюда удивительная сосредоточенность российского медиапространства на судьбе политического проходимца, его популистских лозунгах и громких расследованиях. Политическая система вынуждена просто наблюдать, как ее обыгрывают на смежном информационном пространстве.
В Белоруссии развитие похожего сценария привело к клинчу государственной системы с многочисленными экономическими и общественными издержками власти.

Он был выгоден

Сила Алексея Навального не в лозунгах и программе — их популистский запал не выдержит и первого теста у руля системы госуправления. Не в сторонниках и соратниках — об умении несистемной оппозиции ругаться в самые ответственные моменты и проецировать завистливую ненависть друг на друга уже даже не шутят. А ядро последователей Навального, в общем то, мизерное. Он не выражает интересы людей, он является проводником страхов и надежд узкой категории населения: столичной интеллигенции и части молодежной аудитории — тоже небольшой, ведь юные россияне ни выборами, ни политикой не интересуются.

Сила Алексея Навального в умении использовать современные информационные и пропагандистские коммуникации и, отбросив долгосрочные задачи, сосредоточить в подходящий момент все ресурсы для конкретной цели: уничтожить российскую власть, невзирая на жертвы, потери, разрушенные судьбы. Программа: радикализация протеста с подключением молодежи и регионов, повторение как минимум белорусского кейса с усилением международного давления и крахом государства вследствие падения уровня жизни.

Навальный не партия, не система, не команда. Это продукт, состоящий из конкретного человека, борца против коррумпированных чиновников и лично против Путина. Деятельность окружения и сочувствующих подчинена единственной логике — максимальной раскрутке бренда. «Не рефлексируй, распространяй», как любит говорит Навальный. Роль мерчендайзеров Алексея мало кого устраивает даже в несистемной оппозиции, но в отсутствие чего бы то ни было иного и эта роль иногда принимается дешевеющими оппозиционными активами.

Именно в таком виде Навальный был выгоден всем, и отсюда его множащиеся условные приговоры с постоянными нарушениями, штрафами, отсидками, заграничными путешествиями и прочими благами, которые не светят его менее счастливым сторонникам, улетающим за решетку на несколько лет за брошенный бумажный стаканчик или разбитое окно офиса «Единой России».

Он был выгоден и власти для манипуляции и усиления деградации оппозиционного движения. Личные амбиции Навального уничтожают конкуренцию в несистемном поле и переводят протест в раскрутку его собственного бренда в ущерб содержательной, системной политической деятельности. Протест канализируется, но остается в относительно цивилизованном русле, без накачки сторонниками и ресурсами анархистских, леворадикальных и просто террористических ячеек.

Он был выгоден элитам, которые находятся внутри одного лагеря, но борются друг с другом с помощью сливов с подключением медийных ресурсов несистемного поля. Большая часть расследований Навального имеют все признаки заказных материалов и оперируют информацией, которую нельзя достать из открытых источников.

Наконец, он выгоден самой столичной интеллигенции, которая прекрасно осознает свою малочисленную особость в окружении «неправильного» темного и непросвещенного народа. Понимает, что легитимными способами «своей» правды не добиться, а потому можно ставить на революционный бренд, который (в мечтах) после разгрома власти отойдет в сторону и уступит людям с прекрасными лицами право строить демократическую Россию будущего.

В итоге за последние десять лет на фоне резкого сужения поля несистемной оппозиции Алексей Навальный нарастил узнаваемость с единиц процентов до 70–80. По данным «Левады», уже 20% респондентов одобряют его деятельность, хотя и антирейтинг Навального растет. При этом его электоральный рейтинг ничтожно мал, в пределах 2%, но мы уже отметили: Навальный не политик, Навальный — это бренд, который только потеряет при переносе функционала в легальное политическое поле.

Перевербовали

В 2020 году мы наблюдали смену парадигмы взаимоотношений между Навальным и российской властью. Цепь событий на внутреннем и внешнем контуре заставила пересмотреть риски оппозиционного бренда и длину его поводка. Это новые очаги дестабилизации на границах в Карабахе и Белоруссии, поражение Трампа и развязанные демократическим составом Конгресса руки президента Байдена. Стало понятно, что усилится не только санкционное давление Запада, но и будут разморожены и накачаны ресурсами каналы поддержки внутренней оппозиции Кремлю, а выборная осень 2021-го грозит массовыми протестами.

В этом контексте происходит мутная история с якобы отравлением Навального и его спешная транспортировка в Германию под бдительное наблюдение заграничных спецслужб с расширением контактов с западными политиками. Можно только догадываться о статусе сотрудничества оппозиционера с иностранцами. Но именно в последние полгода действия Навального синхронизируются с геополитическими событиями, его привлекают для разработки санкционных списков против российской элиты, а в его расследованиях появляются небрежные свидетельства участия зарубежных силовиков и пропагандистов.

В аэропорт по дороге на родину «берлинского пациента» этапируют немецкие солдаты. Решение видится единственно логичным: в отсутствие бренда система продаж протеста в России начала рассыпаться. А Навальный в российской тюрьме — долгосрочный инструмент давления на Москву и потенциал для бесконечных протестов. Бренд претерпевает опасную эволюцию — в образ страдальца за правду, мученика, гонимого системой. Издержки в виде физического заключения Навального превращаются в политический бонус для номинального представителя — жены Юлии, уже анонсированного кандидата в депутаты Госдумы для несистемного блока, «русской Тихановской» и «жены декабриста» («Дойче Велле») для западных пропагандистов.

Но и для российского государства нет пути отступления. Очередное помилование Навального будет выглядеть слабостью в глазах лоялистов. Есть реальная опасность для осенних выборов в виде митингов или системы «умного голосования». Токсичен Навальный и для широкого круга российских элит — его очевидная ставка на радикализацию, санкции и западный арбитраж теперь всерьез угрожает их активам. Навальный окончательно закрепляет за собой статус иностранного агента, даже если не имел такого желания, а значит, обязан столкнуться с инстинктом самосохранения системы.

Другая альтернатива

В российском обществе довольны высоки протестные настроения — в среднем 25–30%, по данным ФОМ. В отдельных регионах до 50% населения считают возможным выйти на уличные митинги. Но не выходят. Протест остается апатичным, «кухонным». Отсутствие лидеров, идей, по-настоящему кризисных явлений, в целом нормальное отношение общества к государству не приводят к радикализация умеренно недовольного населения. Но проблемы, недовольство почему-то не канализируются и системной политикой.

Все последние годы мы пытаемся выстроить технократическое госуправление, фактически управление государством — без политики. Поэтому проблемы политическими средствами не решаются, а в результате теряют дееспособность и политические механизмы — партии. О проблемах системной оппозиции в Москве сказано многое, но и в регионах полная катастрофа: отделения КПРФ и ЛДПР вымирают, проходят сложные кадровые ротации, приходят молодые депутаты, которые ставят задачу встроиться в госуправление, но не проводить собственно контакт с избирателем. Как минимум 40% населения страны не видит для себя интересных политических движений (ФОМ, «Левада»). И ввиду отсутствия идей по реорганизации партийно-политического поля такая ситуация рассматривается как приемлемая. Ведь все новые движения, будь то «За правду», или «Новые люди» или обновленная, «Справедливая Россия», создаются исключительно с технологической задачей распыления оппозиционного электората, а не для выработки, например, своей повестки дня. А инициативы снизу — а они есть — глушатся в отсутствие сигналов со Старой площади.

Это, конечно, играет на руку Навальному и его западных кураторам. Алексей Навальный занимается не политикой, а технологиями. И до тех пор, пока на этом бренде будет сосредоточена вся альтернатива партии власти, он будет пользоваться многомиллионным интересом к своей пропагандистской деятельности. Единственный выход на перспективу — разбить монополию элит, сосредоточенных в «Единой России», и допустить свободную конкуренцию двух-трех партий. У такой альтернативы есть один важный бонус: она будет контролируемой только внутренними силами. А в нашу жизнь наконец вернется политика, а не имитация и медиавойны.

Ранее опубликовано на: https://expert.ru/expert/2021/05/produkt-navalnij/