ВПК поможет экономике

Журналист, эксперт Центра ПРИСП Евгений Огородников – о том, почему катастрофического падения отечественной экономики, как предрекали западные политики и аналитики, не произошло, и не произойдет.

Катастрофического падения отечественной экономики, как предрекали западные политики и аналитики, в 2022 году не произошло, заявил президент Владимир Путин, начиная разговор с правительством 17 января.

«Фактическая динамика оказалась лучше многих прогнозов. ВВП снизился на 2,1 процента, а не на 15‒20, как предрекали зарубежные эксперты, — отметил глава государства. — Рост экономики стал наблюдаться уже в третьем-четвертом кварталах. Наша задача — поддержать, закрепить эту положительную тенденцию».

Впрочем, крайне ограниченное падение российской экономики в переломном 2022 году и даже возможный ее рост «Эксперт» прогнозировал еще в самом начале СВО в статье «О не слышавших слово “кризис”» в номере от 27 марта 2022 года. Основной тезис статьи: конфликт поднимает цены на энергоресурсы, что делает экспортно ориентированную российскую экономику неуязвимой к санкциям. В целом основные прогнозы, данные почти год назад, реализовались: экономика не разрушена, начался рост.

В самом начале 2023 года наша страна столкнулась с новыми вызовами — в частности, СВО на Украине на неопределенное время затянулась, а вместе с ней и повышенные траты бюджета. Экспортные цены на нефть из-за даваемых российскими нефтяниками дисконтов в декабре 2022 года оказались ниже 50 долларов за баррель, газовая выручка из-за теплой погоды в Европе оскудевает.

В итоге гигантский профицит торгового баланса начал резко снижаться, дефицит бюджета по итогам прошлого года превысил 2% ВВП. Так что «западные политики и аналитики» вновь начали прогнозировать скорый крах российской экономики, трехзначный курс рубля и буйство инфляции.

Так, экономист Bloomberg Александр Исаков отмечает: «Снижение мировых цен на энергоносители, усугубленное расширением дисконта Urals, сократил экспортную выручку РФ на 20 млрд долларов. Торговый баланс страны продолжит слабеть в этом году, что усложнит задачу властей по стабилизации рубля и инфляции».

Однако мы, как и год назад, будем вынуждены расстроить жаждущих скорого коллапса. Российская экономика постепенно адаптируется к санкциям, перестраивает потоки, находит новые рынки сбыта для своей по большей части несложной, но дефицитной продукции, выстраиваются новые каналы расчетов. Кроме того, цены на нефть, во многом определяющие бюджетные и торговые параметры экономики РФ, заметно выросли за последние недели и очевидно продолжат повышение по мере выхода основного мирового импортера энергоресурсов — Китая — из ковидной спячки. В процессе освоения новых рынков и роста спроса начнут исчезать и дисконты на российскую нефть. То есть уже в 2023 году российский торговый баланс начнет восстанавливаться.

Даже если ценовые и количественные параметры российского экспорта в 2023 году останутся на уроне четвертого квартала 2022 года, этого с лихвой хватит на все потребности российской экономики в обслуживании импорта и внешних операций. Более того, останется даже квартальный профицит счета текущих операций в размере 30 млрд долларов, и эти деньги будут оказывать значительную поддержку курсу российского рубля.

Однако основной драйвер российской экономики сегодня — это не экспорт энергоносителей, газа и металлов. Это не инвестиции нефтяников и нефтехимиков, это в первую очередь траты федерального бюджета. В 2022 году они выросли в 1,3 раза по сравнению с 2021 годом, до 31 трлн рублей. Это рекордная величина. Рост расходов бюджета — следствие повышенных расходов на проведение СВО.

Совокупные траты на СВО не раскрываются, но исходя из размеров бюджета очень грубо можно оценить, что дополнительные расходы —это 6‒7 трлн рублей в год к 4,7 трлн «базовых» трат на оборону. То есть статья затрат «оборона» в российской экономике составляет примерно 8,5‒10% ВВП, или каждый третий рубль бюджетных расходов.

Эти расходы бюджета высоки, но не экстраординарны. Например, во время Великой Отечественной войны бюджетные траты на оборону достигали 60‒75% всех расходов. Кроме того, при текущем соотношении долга к ВВП и размерах дефицита бюджета российский Минфин может десятилетиями покрывать дефицит на открытом рынке до того момента, пока долг действительно не станет проблемой.

На первый взгляд кажется, что дополнительные бюджетные траты сгорают в горнилах спецоперации. Однако если присмотреться, то в первую очередь они идут на выплаты зарплат военнослужащим, на закупку высокотехнологичной техники, на логистику, снабжение и так далее. В условиях же замороженных каналов оттока капитала во многом эти средства остаются в контуре российской экономики, работают на нее. По словам Путина, продолжает наращивать обороты оборонно-промышленный комплекс, предприятия которого работают «практически круглосуточно». Эти предприятия, в свою очередь, платят повышенные зарплаты работникам, закупают металл и необходимы компоненты, опять же у российских предприятий.

То есть повышенные траты бюджета — это огромный стимул для российской экономики и ее развития, в первую очередь региональных и высокотехнологичных компаний. Именно благодаря бюджетным стимулам в 2023 году российская экономика может продемонстрировать рост, пусть и небольшой.

Российская политэкономика вынужденно перенимает американский опыт: долгие годы основным антикризисным инструментом развития промышленности США оставались и остаются оборонные расходы, в том числе на проведение многочисленных спецопераций. Главное их условие — не на территории Штатов. Благодаря этим расходам США и остаются крупнейшей экономикой мира. Сегодня этот стимул, вопреки планам тех же США, работает и на нашу страну.

Ранее опубликовано на: https://expert.ru/expert/2023/04/pvo-protiv-krizisa/