Сценарии завершения СВО: абсолютная и условная победа России
Политолог, эксперт Центра ПРИСП Николай Пономарев – о вероятных сценариях позитивного для РФ завершения спецоперации.
В связи с приближающейся годовщиной начала спецоперации в экспертном сообществе начали активно обсуждать возможные варианты завершения СВО. Представленный обзор посвящен вероятным сценариям позитивного для России окончания конфликта.
Варианты позитивного для России завершения конфликта на Украине можно условно разделить на две категории. Первую из них форсируют «абсолютно победоносные» сценарии, вторую - условно успешные сценарии.
К первой категории относятся две вариации развития событий - 1) полная военная победа, легко конвертируемая в дипломатический успех и 2) военный разгром ВСУ, предполагающий возможность примирения с Западом и отмены санкций лишь в среднесрочной перспективе (условно, спустя 5-7 лет после завершения боевых действий).
Вторая категория предполагает всего один вариант - демаркацию сторон по линии фронта (как минимум, не восточнее текущей линии соприкосновения). Заключение перемирия на условиях признания контроля России над ЛНР, ДНР и Крымом нельзя относить даже к условно позитивным вариантам завершения «горячей» фазы конфликта. Последнее предполагало бы фактическое признание Россией своей неспособности обеспечить военной силой свои притязания на территорию новых субъектов Федерации. Соответственно, Кремль не мог бы выйти из конфликта, «сохранив лицо».
Вероятность блицкрига, предполагающего быстрое дипломатическое признание его результатов, была относительно высока в конце февраля - начале марта 2022 г. Сейчас у ВС РФ, гипотетически, также есть некоторые шансы разгромить ВСУ в ходе «молниеносной кампании» и добиться слома санкционного режима. Однако реалистичность соответствующих планов зависит сразу от нескольких переменных. Во-первых, необходима полноценная военная мобилизация (на которой так настаивают турбопатриоты). Во-вторых, нужна мобилизация экономики (Великую Армию потребуется вооружать и обеспечивать). В-третьих, экономика должна выдержать бремя «перестройки на военные рельсы» и содержания разросшейся армии. Что в том числе предполагает отсутствие значимого падения качества жизни в тылу. Свести вместе массовый призыв в армию и рост бедности (либо дефицита товаров) означало бы своими руками замешать коктейль Молотова и вручить его в руки оппозиции. В-четвертых, должен появиться новый очаг внешнего кризиса, более приоритетный для Запада, нежели Украина.
Вариант «быстрая победа - долгое примирение с Западом» возможен при том же наборе факторов, за исключением переключения внимания США и их союзников на новый кризис.
Оба варианта «абсолютно победоносного» сценария связаны с высокой степенью риска. Их провал чреват полной дестабилизацией внутриполитической ситуации, и потому вряд ли Кремль решит пойти ва-банк в стремлении быстро завершить вооруженное противостояние на Украине.
При этом нужно подчеркнуть, что, вопреки мнению многих западных и эмигрантских публицистов, спецоперация на Украине не является для российской элиты «идеологической» или «религиозной» войной. Если бы это было действительно так, российские танки появились бы на дорогах Украины еще в марте 2014 г., когда у РФ реально был шанс «взять сразу всю незалежную». До осени 2013 г. отношения России и Украины по большому счету сводились почти исключительно к торговле углеводородами и вопросам их транзита в Европу. А до 2007 г. Владимир Путин активно пытался сблизиться с НАТО и ЕС, заработав себе репутацию ориентированного на Запад лидера. Чтобы не утверждала пропаганда с обеих сторон фронта, политический истеблишмент России в действительности имеет мало общего со сборищем ультраконсервативных аятолл. Все эти люди сформировались как политики еще в 1990-х гг., и большая их часть являлась сподвижниками Бориса Ельцина. Это прагматики, сумевшие решить тот же «чеченский вопрос» именно на основе компромиссного подхода. Они используют тезис «мы попадем в рай, а они просто сдохнут» лишь в качестве элемента психологической войны. И потому они не станут биться лбом об украинскую стенку, не имея четких перспектив сломать ее.
Условная победа (через закрепление реально контролируемой ВС РФ территории) также предполагает совпадение целого ряда факторов. С одной стороны, как российские войска, так и ВСУ должны исчерпать свой потенциал к проведению успешных наступательных операций в масштабах (условно) дивизионно-корпусного уровня. Переход конфликта к ситуации классической позиционной войны с отсутствием значимых изменений линии фронта сам по себе будет мотивировать стороны конфликта к перемирию. С другой стороны, должна существенным образом снизиться заинтересованность в продолжении боевых действий внешних акторов (а по факту - спонсоров и бенефициаров) конфликта. В том числе они должны убедиться в том, что смогут преподнести итоги противостояния как собственную победу (или хотя бы «непоражение») внутренней и внешней аудитории.
Данный сценарий развития событий в целом имеет высокие шансы на реализацию. Частичная мобилизация, переход Минобороны к практике заключения контракта сразу после призыва и само по себе увеличение численности контрактников позволит ВС РФ стабилизировать линию фронта, нивелировав диспропорцию в численности «живой силы» противоборствующих сторон. Как следствие, шансы ВСУ на проведение новых наступательных операций по балаклейскому или херсонскому сценарию существенным образом сократятся. По мере затягивания конфликта поддержка идеи его продолжения «до победного конца» внутри украинского общества будет закономерно снижаться. Напомним себе: что украинское, что российское общество – это виртуальный конструкт, при помощи которого обозначают десятки миллионов людей, обладающих собственными интересами и обеспокоенными в первую очередь выживанием своей семьи. «Война до победного» - это роскошь для патриотов, которые желают войскам удачи, а «мирняку» терпения откуда-нибудь из Москвы, Варшавы, Томска или Мадрида. Именно поэтому сейчас украинские власти вынуждены при помощи силы отлавливать представителей «консолидированной нации», не желающих вступать в ряды ВСУ. Следует помнить и о том, что для немалой части жителей Украины население Крыма и Донбасса уже давно является «сборищем сепаров». Т.е. никто особо не будет лить слез об их жизни «под российской оккупацией».
В то же время Запад не может концентрировать ресурсы на «русском фронте» бесконечно долго. Ключевым противником для США остается Китай, укрепление позиций которого напрямую нарушает стратегические интересы Америки.
Напомним, что Украина, по большому счету, является для Вашингтона периферийной историей. Упорство американцев в «украинском вопросе» обусловлено в первую очередь тем, что США упрямо следуют принципу «империи не отступают». И их в данном плане можно понять: после исхода армии из Афганистана отступление на Украине однозначно было бы воспринято как приглашение к дележу «американского наследства» на глобальной арене.
Прагматики внутри политического истеблишмента России через свою медиаклиентелу уже подают сигналы относительного того, что в текущих условиях для РФ даже в случае полной победы было бы достаточно сложно «переварить» всю территорию Украины.
Наконец, прекращение конфликта по условно «корейскому» варианту откроет окно возможностей даже для «ястребов» внутри российского руководства: перемирие даст им возможность выиграть время, необходимое для реорганизации и переоснащения Вооруженных Сил.
Однако вряд ли сценарий условной победы будет реализован в краткосрочной перспективе. Во-первых, и российское, и украинское руководство должны убедиться, что их усилия по организации крупномасштабных операций оборачиваются лишь очередным «сражением за пгт Пески», которое не меняет существенным образом линию фронта. Во-вторых, западные лидеры должны «дать остыть» собственным избирателям. Европейских и американских обывателей нужно довести до состояния, когда словосочетание «бои на Украине» начнет рефлекторно вызывать у них рвоту. А рутинизация трагедии всегда требует времени.
