Юбилей дефолта: тень «черного августа»
Ведущий научный сотрудник Финансового университета при Правительстве, эксперт Центра ПРИСП РФ Виктор Титов - о том пути, который прошла российская экономика после дефолта 17 августа 1998 года.
Итак, первая по-настоящему серьезная годовщина дефолта 1998 года – двадцать пять лет… Что там говорить, двадцать пять лет – это целая эпоха. В жизни страны и каждого из нас….
А в жизни российской экономики прошедшие двадцать пять лет – это даже не эпоха, а, что называется, «две с половиной» эпохи… Вспомним: августовский кризис-98 стал той самой символической точкой, подведшей черту под бандитско-олигархическим капитализмом образца «лихих девяностых». Нет, не подумайте чего худого: ни бандиты, ни тем более олигархи (многие из которых и были теми самыми «бандитами») никуда не делись. Просто время тотальной, агрессивной дележки самых лакомых кусков советского экономического наследия подошло к своей финальной фазе.
Последовавший за августовским дефолтом 1998 года политический кризис породил такой странный и кратковременный феномен, как правительство Примакова (или «правительство Примакова-Маслюкова», как его любят именовать левые блогеры). И государство устами этих самых Примакова и Маслюкова стало озвучивать примерно то, что оно потом и сделало несколько позже, в начале путинского правления: «дикий рынок» себя не оправдал, нужен нормальный госкапитализм, который иногда и слегка – по крайней мере, на уровне риторики - похож на «развитой социализм».
Ну и конечно, девять месяцев Примакова – это единственный случай в истории постсоветской России, когда политический вес премьера не уступал президентскому. А уровень общественной поддержки премьера и правительства был существенно выше президентского рейтинга. Но это все лирические отступления…
А в экономике тем временем, в начале 2000-х, заканчивался этап хаоса и бесконечной турбулентности: на смену бюджетному дефициту, «стрелкам-разборкам», ГКО и залоговым аукционам девяностых пришли потоки нефтедолларов, рост реальных доходов населения и девелоперский бум «нулевых».
И, пожалуй, самое главное: как сказал режиссер Говорухин в интервью газете «Труд», в 2000-е годы в стране появилась «нормальная», «цивилизованная коррупция». Грубая физическая сила и система уголовных «крыш» уступили место размеренному ритму «откатов» и «заносов». Как следствие, архетипическим героем конца эпохи «нулевых» постепенно стал «чиновник-силовик-налоговик», который (если он не совсем дурак!) не пляшет под шансон в малиновом пиджаке и даже, возможно, не «ботает» на блатном жаргоне. А последовательно и методично обирает вас, так сказать «в пользу федерального бюджета». При этом, разумеется, часто путая «федеральный карман» со своим собственным.
А еще частичное «возвращение государства» в экономику, наведение элементарного порядка в налоговом законодательстве, резко выросшие мировые цены на нефть в сочетании с усилением госконтроля над сырьевыми корпорациями – все это позволило обеспечить заметный рост благосостояния большей части граждан России. Более того, устойчивый и существенный экономический рост привел к тому, что к концу «нулевых» в крупных и средних городах стал вырисовываться некий, пусть и весьма тусклый прообраз «среднего класса». «Условно среднего класса», если быть более точным… Одним словом, нарисовались те самые «рассерженные горожане» в тех самых пресловутых «шубах» (Бажена была права – некоторые эти шубы были действительно не из дешевых!). Люди, которые стали чего-то там «отсвечивать» и на что-то там претендовать…
Предвосхищая критику, сразу же подчеркну: да, рост доходов в 2000-е был неравномерным, богатые богатели во много раз быстрее, чем откровенно и, казалось бы, безнадежно бедные становились просто «малообеспеченными», «недостаточно обеспеченными» и «нуждающимися». Да, это была экономика сырьевой ренты, прочно подсевшая на коррупционные схемы – но кого это тогда, в «нулевые», смущало!? На самом деле, – смущало, конечно, и, прежде всего, само государство. Отсюда не только национальные проекты с материнским капиталом, но и знаменитые медведевские «четыре и» (институты – инновации – и что-то еще…), и прочие «стратегии 2020», оставившие свой неизгладимый след в цифровом пространстве в виде всевозможных приколов и «мемасиков».
Ну ладно, народ – народом, а что олигархи? С ними в «нулевые» тоже все было хорошо. Они размножались, о чем бесстрастно свидетельствует динамика «списка Форбс». Богатели, криво и косо встраиваясь в «вертикаль власти». Жить им становилось все лучше. А некоторым - еще и веселее. В разных смыслах: и в прямом, как Абрамовичу с его «Челси» и Чукоткой, и в переносном, как Ходорковскому с его Краснокаменском. Конечно, не обошлось без «боевых потерь» (Березовский – Гусинский – Невзлин etc.), но свято место, как известно, пусто не бывает…
Но в любом случае олигархи второй волны, наученные «делом ЮКОСа», уже, за редким исключением, не стремились к избыточной политической публичности, предпочитали демонстрировать формально-символическую лояльность в обмен на вполне осязаемые материальные активы и экономические преференции.
Тем не менее, рост доходов значительного числа россиян в сочетании со среднесрочной политической предсказуемостью (тот самый «второй путинский консенсус», о котором говорят социологи) был неоспорим. И породил на рубеже 2000-2010-х завышенные ожидания части общества. Прежде всего, по отношению к власти.
А когда эти завышенные ожидания захлебнулись в политическом болоте «болотного движения», на заре была уже другая экономическая реальность, прочно сопряженная с «крымским консенсусом» и антизападной риторикой. Нефтедолларовый проливной дождь – закончился, восстановительный рост – завершился. Институты, прежде всего, государственные – коррумпировались «стахановскими темпами». Инновационные «точки роста» на экономической карте России так и остались одинокими «точками», не превратившись в «локомотивы». Мираж западных инвестиций окончательно развеялся. На смену этим самым фантомным инвестициям пришли вполне себе осязаемые санкции, а за ними - контрсанкции и риторика о важности импортозамещения. Сохранялась лишь политическая стабильность, всё более напоминающая тишину в морге (в котором, нет-нет, да случались иногда какие-нибудь эпизодические «пляски мертвецов» типа «маршей против подлецов», «акций с фонариками» и прочей несуразицы!). В этой ситуации тезис о том, что экономика должна быть экономной, вновь стал актуальным. Экономить, как вы знаете, решили по-крупному и на самых богатых. То есть, на «предпенсионерах», осчастливив их пенсионной реформой-2018.
На мой скромный взгляд, для России 2010-е годы имеют все основания претендовать на звание «потерянное десятилетие». С экономической точки зрения – тоже. Дело в том, что «цифровое правительство» – это, конечно, хорошо, но время для технологической модернизации российской экономики было упущено…
А в остальном все было почти как и в «нулевые». Только вот все более крепло ощущение, что государство и «дорогие россияне» живут в двух параллельных реальностях. Ну, смотрите, «рост доходов» в отчетах Росстата и рост тарифов – в «платежках» населения. Рассказы о том, как богатеют сельские учителя и врачи и одновременно – сокращение поликлиник вкупе с коммерциализацией здравоохранения. Инфраструктурные мегапроекты наподобие «крымского моста» - и разбитые дороги, отсутствие газификации огромных территорий Сибири. Материнский капитал – и убыль населения, компенсируемая «трудолюбивыми бывшими соотечественниками» из Средней Азии. «Инновационные кластеры», «высокотехнологичные отрасли» в презентациях чиновников – и ежедневные (как прогноз погоды) сводки о том, сколько там стоит баррель, все та же коррупционно-сырьевая «игла», с которой так и не получалось слезть.
С одной стороны, «посадки» губернаторов и мэров-коррупционеров, что называется, «пачками», и рост теневого сектора экономики во многих отраслях – с другой. И так далее, и тому подобное…
А потом наступила экономическая эпоха СВО… Эпоха санкций, издержек, урезания «незащищенных статей» и прочего «параллельного импорта».
Эпоха, когда экономика растет… после того, как ощутимо падает. Перед нами новая реальность, в которой рубль укрепляется … когда его курс перестает быть хоть сколько-нибудь «рыночным», а государство «замораживает» валютные сбережения граждан и частично – бизнеса. И в которой тот же рубль резко падает при молчаливом согласии государства в лице ЦБ, когда Минфину нужно хоть как-то «свести дебет с кредитом».
Проще говоря, мы вступили в принципиально новую экономическую эпоху образца 2020-х – ту самую, где бал правят мобилизационная повестка и «военный капитализм» с его чудовищной коррупцией, фронтальными санкциями, дефицитом бюджета, урезанием социальных расходов, высокой инфляцией (на потребительских рынках все более напоминающей галопирующую), теневым «параллельным импортом» и такими же «параллельными» валютными курсами. Где зашкаливают процентные ставки по кредитам, а «черный рынок» валюты, «экономика неплатежей», задержки зарплат бюджетникам – не кажутся чем-то уж совсем фантастическим, эдаким иллюзорным невротическим «флэшбэком» из девяностых.
В общем, поживем – увидим! А пока встречаем «юбилей дефолта» как повод задуматься…
