С российским тузом в рукаве
Политолог, директор Института современного государственного развития, эксперт Центра ПРИСП Дмитрий Солонников – о встрече Си Цзиньпина и Джо Байдена.
— Известный в Китае публицист Сюй Цзицзюнь считает, что в настоящее время имеются три мировых центра силы: альянс англосаксов из США, Великобритании и Израиля с одной стороны; Европы — с другой; Китая с Россией — с третьей. Как вы относитесь к той мысли, что Китай с Россией некоторые политологи ставят на одну линию?
— На мой взгляд, это объективная реальность нынешнего момента — говорить о формировании отдельного полюса исключительно с Россией не получается. Я объясню, почему так получилось.
Десять-пятнадцать лет назад Россия говорила о формировании отдельного евразийского центра. Отдельно Китай, отдельно Европа, отдельно мы, но дальше слов ситуация не продвинулась.
Попытки сделать более активными ЕАЭС или ОДКБ столкнулись с рядом сложностей. При этом трудности были именно внутри России. Например, разговоры о совместных денежных расчетах, единой валютной единице, едином финансовом центре так разговорами и остались.
Владимир Владимирович Путин еще 15 лет назад заявил о необходимости формирования цены на энергоносители в рублях. Тогда активно заговорили про Петербургскую биржу; «Роснефть» начала в нее вкладываться, купила часть биржи, уголовными делами вытеснив оттуда Военно-морской музей. И где теперь биржа, где цена?
Кроме того, многие силы и отдельные люди не были заинтересованы в развитии процессов евразийской интеграции — их привлекало поддержание контактов с западным миром.
— Какие вы можете привести примеры?
— Это видно по огромному количеству факторов. Во-первых, посмотрите, как формировался Фонд национального благосостояния. Все увозилось за рубеж и хранилось на западных счетах, в западных банках и облигациях.
Во-вторых, обратите внимание на работу Высшей школы экономики. Наши университеты имеют привычку работать, поддерживать партнерство с топ-100 университетами Европы и Соединенных Штатов. Цитируемость важна именно в западных журналах. При этом игнорируют заведения постсоветского пространства или Азии — университеты из Казахстана, Армении, Азербайджана, Белоруссии.
В-третьих, с точки зрения практики студентов и получения грантов вся политика также была направлена на взаимоотношения с Западом.
Поэтому за 15 лет Россия не сильно продвинулась в том, чтобы создать свой отдельный евразийский мировой центр, поэтому и участвует в совместных проектах с Китаем, где последний является явно более сильным партнером. В экономическом плане бессмысленно обсуждать силы России и Китая — ясно без слов, кто лидер.
— Если предположить, что Китай — это некий экономический центр, а Россия — кулак восточного лагеря, как вы смотрите на такое взаимодополнение?
— На сегодняшний день Россия, конечно, в ряде направлений сильнее чем Китай. Наземные вооруженные силы и флот КНР по численности превосходят наши. Но в вопросе ядерного сдерживания у Москвы стопроцентный приоритет перед Китаем, и даже по отношению к США.
Сегодня США считают, что российские современные гиперзвуковые ракеты пробьют американскую противоракетную оборону (ПРО). Никто этого не проверял, но это важный момент.
Еще три года назад концепция американцев строилась на возможности ограниченного ядерного удара по России. Они предполагали, что, например, 10 ракет на Россию упадут, она столько же вернет Америке, а последняя их все собьет, паритет будет нарушен в пользу США и стороны сядут дальше договариваться.
То есть Россия гарантирована своей безопасностью за счет того, что США не могут ударить по ней, понимая, что перестанут существовать в физическом плане из-за российского ответа.
Поэтому с точки зрения военных преимуществ и ядерного сдерживания американцев Россия — крайне важный партнер для Китая и единственная страна в мире, которая может остановить США.
Мы можем уничтожить американцев географически, а китайцы не могут. Если у нас партнерские отношения с ними, то удар по КНР — это, соответственно, ответ России по США с уже описанными последствиями.
— Это имеет какую-то связь с украинским конфликтом?
— Россия не могла начать решать свои вопросы на Украине ни в 2014 году, ни даже пять лет назад, после Майдана, после обстрелов Донецка, как предполагают многие, именно из-за того, что у нас не было оружия, которого боялись США. Для нас была реальная угроза, когда американцы считали, что могут безответно по России ударить ядерными ракетами.
Как только у нас появилась возможность ответа, мы его продемонстрировали и смогли начать операцию на Украине.
— Если Китай решит восстановить историческую справедливость и вернуть Тайвань, выступит ли Россия на его стороне?
— Я считаю, что Китай не будет применять вооруженные силы и организовывать военную операцию для возвращения Тайваня. Это будет проходить мирным путем. Китай продолжит поддерживать экономическое и военное давление и формировать на его фоне группы поддержки в Тайване — с расчетом, что островное государство добровольно вернется в Китай.
Только если США не спровоцируют военный конфликт Тайваня и Китая. Для них было бы интересно попытаться втянуть КНР в гонку вооружений, в военное противостояние, чтобы республика увеличила расходы на оборону — понимая, что у китайцев достаточно сложная экономическая ситуация, еще поддавить.
Но сейчас у самих США военная ситуация не блестящая. Судя по всему, они боятся, что сил не хватит на еще одну войну. Поэтому, думаю, провокаций Вашингтона в сторону Пекина не будет.
Если бы провокация была, конечно, Россия морально поддержала бы Китай. Не думаю, что понадобились бы наши вооруженные силы — там разобрались бы сухопутные вооруженные силы и флот Китая.
— Президент США Джо Байден и председатель КНР Си Цзиньпин проводят 15 ноября на полях саммита Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС) в Сан-Франциско вторую личную встречу в качестве лидеров стран. Какие вопросы интересуют Си и Байдена?
— Экономические вопросы. В частности, взаимодействие двух конкурирующих проектов развития: проект Азиатско-Тихоокеанского региона с зоной свободной торговли, который продвигают США, и аналогичный проект Китая. Будут договариваться о взаимоотношениях, как наладить контакты между этими инициативами.
— Почему Киев так пристально следит за этой встречей? Может быть, ждут обсуждения мирного плана по Украине?
— В Киеве ждут, когда Земля налетит на земную ось, там с головой все плохо уже давно. Мирный план, я думаю, если и затронут, то в меньшей степени. У Америки и КНР есть свои проблемы, которые гораздо важнее, чем Украина. Не нужно переоценивать ее значимость для Китая — не приболело это китайцам.
Да, Китаю важны в общем остановка мировых кровопролитий, сокращение санкционного давления, возвращение к свободной торговле — в этом плане КНР выступает за прекращение украинского конфликта. Но что будет с Украиной, китайцам малоинтересно.
Ранее опубликовано на: https://ukraina.ru/20231115/1051050745.html
