Бушующий Бадахшан: кто виноват и что делать?
7 июня в Душанбе состоялась встреча президента Таджикистана Эмомали Рахмона с заместителем генерального секретаря ООН Аминой Мухаммад. Вопреки призывам руководства Human Rights Watch, заместитель генсека так и не подняла в ходе встречи вопрос о последних событиях в Горном Бадахшане. Между тем, обстановка в регионе остается напряженной. Недавно на двух жителей завели уголовные дела за нападения на пограничников. Одновременно 11 журналистских организаций Таджикистана выступили с совместным заявлением, в котором обвинили власти республики в воспрепятствование деятельности СМИ при освещении событий в ГБАО. Представители оппозиции заявляют о якобы имеющих место «зачистках», проводимых в автономии силовиками из Душанбе. Эти события происходят на фоне появления в СМИ заявлений о том, что власти Таджикистана якобы проводят тайные переговоры с представителями запрещенного в России движения «Талибан».
Все это ставит на повестку дня экспертного сообщества РФ два вопроса: что происходит в Горном Бадахшане? И как в сложившейся ситуации действовать России?
Свой вариант ответов на данные вопросы предложил старший научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН Георгий Ситнянский.
«Взрывной» май
О проведении контртеррористической операции в Горно-Бадахшанской автономной области (ГБАО) Душанбе объявил 18 мая. По данным властей, «местные преступные группировки, пользующиеся поддержкой международных террористических организаций, попытались пошатнуть основы конституционного строя республики», что перекрыли две дороги в областной центр Хорог, выстроили баррикады в нескольких населённых пунктах Горного Бадахшана и т.д. На борьбу бросили военных, в том числе, по данным ряда СМИ и социальных сетей, вертолёты и миномёты.
Силовики сообщили о гибели в ходе операции офицера, ещё 13 сотрудников правоохранительных органов получили ранения. Со стороны боевиков власти насчитали 8 убитых и 11 раненых. В плен попали 70 (по другим данным, 110) «террористов». Ни один мирный житель не пострадал, подчеркнули в МВД Таджикистана. Однако оппозиционные информационные ресурсы утверждают, что протестующих погибло от 11 до 30 и более. Точную цифру назвать не могут: в области не работают Интернет и мобильная связь, но родственники «боевиков» сообщают о 17 выданных телах со следами пыток.
Памирцы просят ООН, ОБСЕ, ЕС и ШОС уговорить президента Таджикистана Эмомали Рахмона остановить репрессии в Горном Бадахшане. Активисты отрицают обвинения в терроризме, уверяя, что хотят всего лишь добиться реализации тех прав, которые дает региону статус автономной области.
Предыстория конфликта
Нынешние беспорядки имеют примерно полугодовую историю. В ноябре 2021 г. полицейские убили при задержании Гульбиддина Зиёбекова, который похитил помощника прокурора из-за того, что его знакомая подверглась домогательствам. По одной из версий, девушку депортировали из России, но она хотела вернуться, поэтому попросила работника прокуратуры оформить новый паспорт. Тот в ответ якобы предложил вступить с ним в близость в обмен на услугу. При этом (из контекста не совсем понятно, при задержании Г. Зиёбекова или при другой операции, но понятно, что тогда же, полгода назад – Г.С.) погибли как минимум три человека, пострадали десятки других.
Как бы то ни было, произошедшее запустило массовые протесты не только в Хороге, но и в Москве, где сотни памирцев собирались возле посольства Таджикистана. Протестующие требовали наказать виновных в гибели людей, поставить во главе области выходцев из ГБАО, прекратить уголовное преследование их лидеров и так далее. В ответ власти отрубили Интернет, но все-таки вступили в переговоры с недовольными, пообещали объективно расследовать действия сотрудников правоохранительных органов, а также не задерживать протестовавших жителей, и люди разошлись по домам.
Однако за полгода ни одно из требований оппозиции не выполнили, даже Интернет вернули только в середине марта. Следственные действия не привели к какому-либо результату, более того, правоохранительные органы скоро стали преследовать участников протестов, объявив при этом их «членами ОПГ».
Последней каплей стал приговор Чоршанбе Чоршанбиеву, который жил в России, но через соцсети критиковал отношение властей Таджикистана к ГБАО. В Москве полицейские остановили его за превышение скорости и отправили на родину, а в Душанбе посадили на восемь с половиной лет за призывы к экстремизму и создание экстремистской организации. Ранее на 18 лет осудили 44-летнего Амриддина Аловатшоева. Он возглавлял землячество памирцев в России и активно поддерживал протестующих на родине. В январе его депортировали из Белгорода.
В ответ сотни людей собрались в Хороге 16 мая. С обеих сторон были пострадавшие, одного протестующего убили. В МВД утверждают, что застрелили одного из организаторов протеста, «лидера ОПГ» Замира Назришоева. На следующий день началась «контртеррористическая операция». А 22 мая был убит один из неформальных лидеров ГБАО Мамадбокир Мамадбокиров; он также был объявлен «главарём ОПГ», которая участвовала в антиправительственных митингах и беспорядках. По официальным данным он был убит в результате внутреннего конфликта с соратниками. Однако местные источники (например, «Pamir Daily News») отмечают, что Мамадбокиров был застрелен снайпером одного из силовых ведомств Таджикистана, а любые попытки посторонних приблизиться к месту событий также пресекались огнем.
Корни кризиса
Почему же официальный Душанбе так жёстко реагировал на события? Самое простое объяснение – что любой авторитарный режим привык «давить всё, что шевелится (не так, как приказано)». Но только этим объяснить происходящее было бы неправильно.
Некоторые думают, что официальный Душанбе спровоцировал беспорядки в ГБАО специально – с целью выявления местных лидеров. Однако протест получился хаотичным, ключевые фигуры к нему не присоединились. А главное – зачем идти на такое, чтобы выявить местных лидеров? Чем они так уж опасны? Чтобы разобраться в этом, надо вспомнить историю Горного Бадахшана и его отношений с Таджикистаном и с другими когда-либо владевшими им странами.
В XIX в. Памир переходил из рук в руки, пока в 1883 г. им не завладел Афганистан. Но уже в 1885 г. русские войска заняли Восточный Памир, а десять лет спустя, согласно российско-британскому договору 1895 г., Бадахшан передан вассальной России Бухаре. Населённый киргизами Восточный Памир вошёл в состав Ферганской области Российской империи. А в 1902 г. западнопамирские территории добровольно вошли в состав Российской империи (единственные в неевразийской части региона – евразийскими я считаю скотоводческих казахов и киргизов, в отличие от оседлой Средней Азии вошедших в состав России добровольно; об этом мною написано немало работ), хотя номинально оставались в составе Бухарского эмирата.
И в составе Бухарского эмирата, и в составе выделившегося из Бухары в 1924-1929 гг. Таджикистана Бадахшан всегда держался особняком. Он оторван от остальной части Таджикистана даже географически: аэропорт в Хороге давно не принимает пассажирские самолеты, а на автомобиле до Душанбе – около 12 часов. В силу трудных природных условий в области всегда было нелегко, однако СССР компенсировал это различными дотациями. Таджикистан не может позволить себе такой роскоши, поэтому ГБАО стала одним из беднейших регионов республики (впрочем, население автономии непрерывно растет и к 2018 г. по сравнению с 1989-м выросло примерно на 40%). Но не это главная причина. В конце концов, и в России есть географически удалённые регионы с суровыми природными условиями, но там же не происходит ничего подобного. Гораздо важнее – этническая и религиозная особость Памира.
Местные жители говорят фактически на своих языках, которые с советских времён принято считать «диалектами таджикского» (а памирцев – «припамирскими таджиками»), к тому же ещё с XI в. большая часть населения Бадахшана исповедует исмаилизм, в то время как основная часть жителей Республики Таджикистан – сунниты. Памирцы не доверяют присланным из Душанбе чиновникам и ориентируются на местных неформальных лидеров. Вдобавок они раздражены жёстким пропускным режимом в регионе, который сейчас перегорожен множеством блокпостов (снятия их наряду с требованиями отставки региональных властей и восстановления доступа в Интернет добивались митингующие). То обстоятельство, что государственный язык автономии – только таджикский, в частности, на нём ведётся обучение в школах, хотя у памирцев существуют свои языки, тоже едва ли добавляет взаимопонимания.
Вообще, исмаилитов отчасти можно сравнить с курдами: они так же разорваны между несколькими государствами, а своей государственности не имеют; они так же более демократичны и веротерпимы, чем большинство мусульман; они так же подвергаются в большинстве государств преследованиям. И ещё одна деталь: в подавляющем большинстве своём исмаилиты, как и курды, хорошо относятся к России. В связи с этим, вопрос: как вести себя нашей стране?
Но сначала – несколько слов о внутренних проблемах Таджикистана, без знания которых едва ли можно объяснить столь жёсткую реакцию на памирские события. О ситуации в Таджикистане в целом в Сети информацию найти непросто, но всё же имеются сведения о том, что Э. Рахмону за долгие годы правления так и не удалось консолидировать нацию, о проблемах таджикского президента со здоровьем и о стремлении в связи с этим передать власть сыну «по туркменскому сценарию», а главное – о «дамокловом мече» угрозы радикального ислама с юга после победы в Афганистане «Талибана».
Некоторые отечественные аналитики договариваются до угрозы создания на Памире исламского государства и до того, что если не вмешаться в события в Горном Бадахшане, «то, скорее всего, через год-полтора мы получим вполне сформировавшееся Сомали, которое будет поставлять боевиков по самым разным направлениям». Надо полагать, что в официальном Таджикистане таких опасений, по крайней мере, не меньше.
И если, как считают многие аналитики, Россия и ОДКБ не вмешаются в ситуацию, то при самом неприятном исходе мы можем получить большую, постоянно себя воспроизводящую зону конфликта, которая будет распространяться и на остальные области Таджикистана, и на часть Афганистана.
Что делать?
Некоторые российские «алармисты» не исключают внешнего вмешательства. Мол, третья сторона может использовать противоречия в Горном Бадахшане, чтобы пошатнуть основы конституционного строя в Таджикистане, а затем вовлечь в противостояние Россию. Понятно, многие винят в памирских событиях Запад и его стремление «создать второй фронт против России». Руководители Таджикистана также видят в происходящих событиях «иностранный след». Сообщается (официальным Душанбе), что участники бадахшанских протестов получают оружие и боеприпасы от международных террористических организаций, а кроме того, в регионе действуют иностранные наёмники (МВД Таджикистана назывались цифры – до 200 боевиков). Действительно, на происходящее отреагировали различные правозащитные организации и даже высокие официальные чины на Западе с требованием «прекратить репрессии и удовлетворить справедливые требования жителей», ООН выразила тревогу в связи с репрессиями против памирцев, а Еврокомиссия выделила грант на «продвижение демократии» в Таджикистане. Но в Западе ли дело?
Очевидно, что Горный Бадахшан в силу давней увязанности с Россией является для нашей страны особо значимым регионом, хотя его значение зачастую преувеличивается. Так, по мнению А.В. Грозина (Институт стран СНГ), внутренний конфликт, который вполне может разразиться, не только «будет потреблять большое количество силового ресурса Таджикистана – нашего ближайшего военного союзника в регионе», но и «все страны региона столкнутся с экспортом нестабильности. Это касается и Киргизии…, это касается и близлежащих афганских территорий…». Добавляется, что «уязвимыми для проникновения и негативного влияния сейчас являются также и Узбекистан, и Туркмения».
Однако, у памирской оппозиции явно недостаточно ресурсов, чтобы разжечь в Таджикистане гражданскую войну (почему большинство экспертов считают, что вмешательство ОДКБ пока не требуется). Также нельзя не упомянуть откровенно преувеличенные представления о влияния ситуации в Горном Бадахшане на положение дел в регионе в целом. Кроме того, исмаилиты, как уже говорилось, всегда относились к России хорошо. Если уж на то пошло, гораздо лучше, чем, собственно, таджики.
С исламскими радикалами они всегда были во враждебных отношениях (опять же, как и курды, в Сирии и в Ираке внесшие немалый вклад в борьбу с ИГИЛ), и уж боевиков против России и в поддержку исламских радикалов точно поставлять никогда не будут. Это, не говоря уже о том, что памирцы никогда не жаловали Афганистан. В 1992-1997 гг. они, правда, участвовали в борьбе против правительства Таджикистана в составе «Объединённой таджикской оппозиции», но всегда дистанцировались от исламских радикалов, не разделяя их взглядов, и есть основания думать, что у таджикского правительства была возможность привлечь их на свою сторону в рамках общей борьбы за светское государство (для начала хотя бы не подвергать репрессиям всех вообще живших в Душанбе памирцев). Во всяком случае, имеется информация, что обеспокоенные памирскими событиями талибы закрыл границы на севере, что едва ли говорит о взаимном влечении этих сил друг к другу.
А если действительно, как сообщают некоторые СМИ, неизвестные с территории Афганистана сбили один из вертолётов, подавлявших выступление в ГБАО, то надо помнить, что по ту сторону границы также живут исмаилиты (по условиям российско-британского договора 1895 г. левобережный Бадахшан, также населённый ими, вошёл в состав Афганистана). Так что сбить таджикистанский вертолет, скорее, могли именно они, а не исламские радикалы.
Сказанное, разумеется, не означает, что ситуация на Памире не способна породить длительную нестабильность в Таджикистане в целом и что отдельные враждебные России силы, как на Западе, так и на Востоке, не смогут этим воспользоваться в ущерб нашей стране. Такая перспектива есть (обострением ситуации могут воспользоваться те же исламские радикалы), и игнорировать её нельзя. Вопрос в том, что должна сделать Россия, чтобы этого не произошло. Я считаю, что Россия должна в рамках ОДКБ оказать давление на Эмомали Рахмона с целью заставить его прекратить репрессии против исмаилитов и действительно предоставить им больше самоуправления (смена чиновников на местные кадры, например, требование вполне разумное).
Ну и, конечно, разобраться с теми представителями власти, чей произвол вызвал протесты. Рычаги давления имеются – ведь альтернативой союзу с Россией является вполне реальная угроза прихода исламских радикалов с юга (каковая перспектива и памирцев едва ли приводит в восторг), и нельзя в этой ситуации расширять внутреннее противостояние. Но исмаилитов Памира надо в разумных пределах поддержать: однозначная ставка на враждебные им силы вкупе с демаршами Запада в их поддержку может оттолкнуть памирцев от нас. У России не так много искренних друзей, чтобы ими разбрасываться, и исмаилиты – одни из них.
