Где - то шум да веселье,

Танцы да пенье,

Елка горит.

Где - то мама в тревоге,

Сердце в дороге

Долго не спит:

Там лишь взрывы да крики,

Красные блики,

Команда «Вперед!»

Взвод как в братской могиле,

В тесной машине

Ушел в Новый год.

                                                                                     

Группа «Голубые береты», Новый год.

Новогодний штурм Грозного в ходе первой чеченской кампании по праву считается одной из самых ярких и трагических страниц в истории современной России. Однако события уходящего года свидетельствуют о том, что многие уроки тех дней так и остались невыученными – как политиками, так и военными. И накануне 28-й годовщины тех роковых событий мы обязаны вспомнить о том, какие факторы превратились в итоге в слагаемые развернувшейся на улицах чеченской столицы трагедии.

Политолог, эксперт Центра ПРИСП Николай Пономарев – о «невыученных уроках» новогоднего штурма Грозного.

Первый блин комом

Еще в ноябре 1994 г. Москва попыталась устранить Дудаева руками чеченской оппозиции. Ее представителям придали «командировочных» из числа солдат и офицеров Кантемировской и Таманской дивизий вместе с бронетехникой. 26 ноября российские танки  впервые вошли в Грозный. Но что-то пошло не так. Совсем не так. Силы оппозиционеров вместе с «примкнувшими к ним» российскими военнослужащими были фактически разгромлены. Боевики Дудаева и лояльных ему полевых командиров уничтожили и подбили, по разным данным, от 22 до 31 российских танка. Более 20 военнослужащих РФ, включая офицеров, попали в плен.

На этом фоне откровенно трагикомично звучит отрывок из интервью министра обороны Павла Грачева, в котором тот описывал события 26 ноября: «Мне позвонил Колесников [глава Генштаба – Н.П.] и доложил: смешанный танковый батальон колонной вошел в Грозный. Ничего себе! Сразу спрашиваю: есть ли потери? Никаких потерь, отвечает, никакой стрельбы, чеченцы приветствуют военных. Беслан Гантамиров, мэр Грозного, с нами, Доку Завгаев тут же. Все отлично. Я перекрестился». Сложно сказать, имелись ли еще в новейшей истории России эпизоды более радикального стремления приукрасить факты перед начальством.

Прелюдия к трагедии

Впрочем, вскоре до Москвы дошла уже достоверная информация о произошедшем (к счастью, информация в Кремль поступала не только через Генштаб). И политическое руководство в очередной раз задалось сакраментальным вопросом: «Что делать?». На заседании Совбеза 29 ноября 1994 года министр по делам национальностей Николай Егоров убеждал собравшихся (если верить главе оборонного ведомства Павлу Грачеву), что 70 процентов чеченцев только и ждут, когда к ним войдет российская армия. Собравшиеся решили поверить министру на слово. И уже 11 декабря российские войска вошли в Чечню. Уже на следующий день произошел первый бой этой войны – столкновение у Долинского. Выдающаяся некомпетентность людей, принимавших решения, соединилась с плодами усилий политического руководства по «реформированию» армии, в результате чего 7 российских военнослужащих (включая двух полковников) погибли, а еще 12 были ранены. Вскоре после этого даже самые отчаянные оптимисты согласились, что командующего Объединенной группировкой

Алексея Митюхина нужно менять. Генерал внезапно «заболел», а Грачев начал судорожно перебирать варианты его замены.

Однако военачальники были прекрасно осведомлены о состоянии российских войск и не желали участвовать в увлекательном конкурсе на звание «крайнего». Заместители министра один за другим отказывались от чести встать во главе группировки. Почти анекдотичный характер принял отказ со стороны командующего сухопутными войсками генерала Воробьева. Последний, напомним, отвечал за подготовку Объединенной группировки к будущим боям и докладывал начальству о больших успехах на этом направлении.  Но в ответ на предложение возглавить группировку генерал буквально через 15 – 20 секунд ответил отказом, сославшись на полную неподготовленность войск: дураком Воробьев явно не был. Добиться от него согласия Грачев не смог даже угрозой расстрела. Генерал Кондратьев в ответ на лестное предложение министра заявил, что с него хватит октября 93-го года. Генерал Громов прямо пояснил, что выступает против ввода войск в Чечню.  И тогда вперед выступил генерал армии Квашнин, который прямо заявил о своей готовности возглавить группировку.

Положило ли это конец бардаку в войсках? Нет, конечно. И ответственность за это нес не только новый командующий. Административная вертикаль военного ведомства работала откровенно дефективно. Наглядным проявлением этого стало взаимодействие штаба Объединенной группировки войск (формально отвечавшего за планирование всех операций) и нескольких сотен консультантов из Генштаба. Предложения последних де юре являлись рекомендациями, а де факто были обязательными к исполнению. При этом ответственность за результаты соответствующих действий несли исключительно члены взаимодействие штаба Объединенной группировки. В результате существенная доля их сил и времени уходила банально на то, чтобы не дать повесить на себя ответственность за чужие решения.

Ситуация с подготовкой частей, которые зачастую представляли собой «сводные подразделения», т.е. сборную солянку отрядов из совершенно разных в/ч, мало кого волновала на уровне генералитета. Игнорировалось не только отсутствие боевого слаживания, но и тот факт, что большинство представителей личного состава относились к категории недавно призванных. Солдаты элементарно не владели техникой, из-за чего функции водителей и гранатометчиков приходилось брать на себя офицерам.

Как писал в своих мемуарах генерал Трошев, «не секрет, что многие командиры с большими звездами, начальники федерального уровня полагали, что достаточно выйти к Грозному, пальнуть пару раз в воздух и на этом все закончится. Именно метод устрашения лежал в основе спешно утвержденного плана операции. Как позже выяснилось, его одобрили на самом верху без единого замечания. Потому что никто толком в план и не вникал».

Ради справедливости необходимо отметить, что многие из генералов вплоть до конца декабря 1994 г. были уверены: в ближайшее время штурм Грозного проводиться не будет. Ведь еще 26 декабря министр обороны Павел Грачев прямо заявил на совещании в Моздоке: «Грозный мы штурмовать не будем. В середине января начнем выдавливать их из города. Пусть бегут в горы. Там мы их весной добьем». Однако всего через несколько дней это решение было отменено. Кто вынудил Грачева пойти на этот шаг, до сих пор не известно. Мемуаристы любят приписывать это решение людям из окружения министра, якобы пытавшимся устроить ему «подарок» ко дню рождения. Однако с учетом того, что это противоречило воле самого Грачева, данная версия представляется сомнительной. Куда вероятнее, что на бывшего главу Минобороны, ставшего по итогам чеченской кампании «хромой уткой», банально повесили чужие грехи. «Его и так уже все ненавидят, что ему еще будет» – с этой логикой сложно спорить.

Погнутый «Лом»

В публицистике общим местом стала оценка численности оборонявших Грозный боевиков на уровне 10 – 15 тыс. При том, что общая численность привлеченной к штурму города группировки составляла 15 тыс. человек. И именно соотношение сил атакующих и оборонявшихся принято считать одной их главных причин высоких потерь федеральных войск.

Нехватка сил со стороны штурмующих действительно имела место и носила ощутимый характер, однако реальная картина происходящего имела мало общего с последующими докладами Квашнина и прочих военачальников. С одной стороны, реальная численность боевиков мало отличалась от цифр, которые Грачеву поставляла разведка. По данным Минобороны на декабрь 1994 г., в Грозном находилось около 2,5 тыс. боевиков. Современные исследователи, не связанные со сторонами конфликта, оценивают численность дудаевцев и бойцов разных полевых командиров на уровне 3,5 – 4 тыс. человек. С другой стороны, в первые дни боев в Грозный ввели лишь войска передового эшелона (около 5 – 5,5 тыс. человек). Таким образом, оказавшиеся 31 декабря в городе российские части не имели сколь-либо значимого численного преимущества перед обороняющимся противником. Более того, их было катастрофически мало для проведения наступательной операции в полностью незнакомом городе.

Большинство офицеров хорошо осознавали мрачные перспективы операции, и требовали у командования хотя бы 10 – 15 дней на подготовку к штурму. Командующий внутренними войсками Куликовский и вовсе пытался выбить у Грачева месяц на приведение группировки в подобающий вид. Вполне ожидаемо, им ответили отказом.

Описывая состояние российских войск на начало штурма, в первую очередь следует отметить, что в лучшем случае они имели устаревшие карты Грозного 1983 г. выпуска. 

В город ввели в том числе неисправную технику, работавшую на «честном слове». Значительная ее часть ломалась уже на марше, вследствие чего колонны распадались на терявшие связь между собой части. При этом бронетехника зачастую почти не имела пехотного прикрытия. С учетом качества связи, отсутствия нормальных карт и разведданных это приводило к тому, что экипажам танков и БТР приходилось действовать фактически вслепую. От отчаяния «незрячие» экипажи танков иногда начинали бить по нижним этажам зданий, где располагались гранатометчики, стремясь обрушить все перекрытия в доме. Вполне очевидно, что это не способствовало росту любви к российской армии среди местных жителей.

При этом офицеры вместо исполнения прямых обязанностей были вынуждены лично управлять бронетехникой: немалая часть солдат банально НИЧЕГО не умели, кроме как зарядить автомат и выстрелить из него. Командиры зачастую размещались в головных машинах колонны (являвшихся одной из приоритетных целей маневренных групп боевиков), благодаря чему многие части в самом начале боя лишались руководства. Переговоры на открытой частоте также не способствовали безопасности движения колон внутри Грозного. Были повторены все ошибки, которые привели к разгрому российских танкистов на улицах Грозного в ноябре 1994 г.

Преобладание плохо обученных срочников в задействованных в штурме частях также способствовало излишнему расходованию боеприпасов: пребывавшие в состоянии стресса солдаты палили по любому потенциальному источнику опасности и даже не задумывались о том, что с ними будет, когда патроны закончатся.

За исключением командующего группировкой «Северо-восток» Льва Рохлина, никто из российских генералов не расставлял по маршруту движения блокпосты, защищая свои коммуникации от противника. В данном случае важно отметить, что группировка Рохлина была самой малочисленной из введенных в Грозный.

Равным образом прочие военачальники не озаботились провести накануне выдвижения в город полноценную разведку.

Качество управления частями сложно охарактеризовать цензурно: уже в ходе выполнения операции «Лом» (так назвали первую фазу штурма Грозного) выяснилось, что командующий группировкой «Север» Пуликовский незнаком с боевой задачей одного из подчиненных полков. Потому что управление им напрямую «перехватил» Анатолий Квашнин.

Плохое качество связи и низкий уровень подготовки кадров вместе со спецификой городского боя минимизировали превосходство федеральных войск в артиллерии: «бог войны» раз за разом накрывал российские же позиции.

В самом начале сражения были уничтожены БТРы авианаводчиков, что наложилось на плохую погоду, дефицит часов налета у пилотов и нехватку топлива.  В результате работа авиации напоминала трагикомический фарс: удары по позициям своих стали столь частым явлением, что главнокомандующий ВВС РФ генерал Дейнекин ради спасения чести мундира был вынужден заявить в феврале 1995 г.: с 24 декабря по 3 января российская авиация якобы в принципе не наносила ударов по Грозному.

В результате продвижение всех группировок в городе, за исключением подразделений под командованием Рохлина, достаточно скоро обрело характер, близкий к избиению.

Крестный путь «Севера»

Наиболее четко это проявилось на примере группировки «Север» под командованием Пуликовского. Генерал Квашнин поставил перед ней задачу по блокированию дворца Дудаева. Однако в процессе продвижения командующий Объединеной группировкой внезапно дал Пуликовскому промежуточное задание – занять железнодорожный вокзал в центре города. Потом генералы попытаются объяснить появление российских частей в этой локации ошибкой командования майкопской бригады: они, мол просто свернули не туда в незнакомом городе. Однако в ходе расследования Генпрокуратуры в 1997 г. участники этих событий подтвердили, что инициативу по захвату вокзала выдвинул Квашнин, отдав устный приказ Пуликовскому. Это в принципе было особенностью той войны: важнейшие распоряжения отдавались «на словах», а не в форме письменных приказов.

Здание вокзала было достаточно невысоким, и его вплотную окружали многоэтажки. Занять их и спрятать во дворах домов бронетехнику командование 131-й бригады и 81-го полка не смогло по причине ограниченности людских ресурсов. В результате бойцы оказались заблокированы в здании вокзала, а бронетехника сгрудилась снаружи. Началось методичное уничтожений майкопцев и самарцев боевиками. Командование предложило сбросить в поддержку осажденным десант: руководство майкопцев в ответ прямо заявило, что ВДВшников перестреляют раньше, чем они успеют достичь земли. Качество работы корректировщиков и расстояние до противника ставило жирный крест на планах спасения при помощи ударов авиации и артиллерии. Количество боеприпасов сокращалось, а раненных – увеличивалось.

Остается только догадываться, как отреагировал комбриг Савин на переданный Пуликовским приказ Квашнина: развивать успех и продолжить наступление в сторону дворца Дудаева.

Генерал Пуликовский пытался деблокировать вокзал, но направленные к месту боя колонны действовали нескоординировано, часто распадались на части и несли серьезные потери. 

В итоге командование майкопской бригады приняло решение прорываться из окружения своими силами. Ценой больших потерь (и в том числе – жизни комбрига Савина), часть осажденных на вокзале смогла спастись. Потери майкопцев, по разным данным, составили в итоге от 85 до 167 человек убитыми. Самарцы потеряли от 63 до 134. В ходе прорыва погибли почти все раненные солдаты и офицеры, которых пытались эвакуировать при помощи бронетехники.

Пожалуй, именно этот эпизод новогоднего штурма наиболее точно описывают слова песни одной нерукопожатной ныне группы:

Умирали пацаны страшно,

Умирали пацаны просто,

И не каждый был снаружи прекрасным,

И не все были высокого роста.

Общие потери российских войск убитыми, пленными и пропавшими без вести точно неизвестны. Большинство исследователей обозначают их на уровне 500 человек. Для сравнения, безвозвратные потери ВС РФ в Чечне в целом к апрелю 1995 г. составят 1,5 тыс. человек.

Российские войска под руководством Льва Рохлина захватят дворец Дудаева 19 января 1995 г. Сразу после этого командующий объединенной группировкой Анатолий Квашнин доложит министру обороны о выполнении поставленной задачи. В реальности бои в Грозном завершатся лишь 6 марта после установления «федералами» контроля над районом Черноречье.

Награды нашли героев

Бывший командующий Объединенной группировкой российских войск в Чечне Анатолий Квашнин дослужился в итоге до поста начальника Генштаба. В течение 6 лет он занимал позицию полпреда президента в Сибирском федеральном округе. Помимо звезды Героя России, в его коллекцию наград вошли и «корочки» доктора военных наук. После смерти Квашнина президент прислал его родным телеграмму, в которой подчеркнул, что генерал «многое сделал для укрепления безопасности и территориальной целостности нашей страны». Сергей Шойгу назвал покойного Квашнина «настоящим профессионалом, успешно выполнявшим самые сложные и ответственные задачи, внесшим неоценимый вклад в развитие Вооруженных Сил».

Командующий группировкой «Север» Константин Пуликовский не был привлечен к ответственности за решения, принятые в ходе новогоднего штурма. Следственные органы рассматривали возможность возбуждения в его отношении уголовного дела по статье «Халатное отношение должностного лица к службе, повлекшее тяжкие последствия». Однако 19 апреля 1995 г. Госдума объявила амнистию в связи с 50-летием Победы в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг., в связи с чем было решено отказаться от возбуждения уголовного дела против генерала. В 2000 г. Пуликовский стал полпредом президента в Дальневосточном федеральном округе. В декабре 2005 г. его назначили на пост главы Ростехнадзора. На этой должности Пуликовский пробыл до сентября 2008 г. Ныне отставной генерал – председатель попечительского совета Краснодарского регионального отделения Российского военно-исторического общества, почетный председатель «Боевого братства» Кубани, почетный гражданин Краснодара и заместитель председателя правления Союза писателей России. В 2019 г. ему вручили премию «Прохоровское поле» за книгу о чести и достоинстве русского офицера «Украденное возмездие». Среди наград Пуликовского числятся орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени и орден Почета.

Лев Рохлин был убит в ночь со 2 на 3 июля 1998 г. Согласно версии, утвержденной судебным приговором, генерала убила его жена после семейной ссоры.