Встреча Путина с членами СПЧ: итоги года и новые вызовы
Владимир Путин провел встречу с членами Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека.
Путь, пройденный за год: новый спектр задач СПЧ
В начале мероприятия председатель Совета Валерий Фадеев ознакомил собравшихся с итогами работы за год и результатами выполнения поручений главы государства.
«Созданием базы данных жертв политических репрессий станут заниматься некоммерческие организации, в частности – Музей истории ГУЛАГа, – сообщил Валерий Фадеев. – Финансирование проекта, как предполагается, будет осуществляться за счет средств президентского гранта. Поручение о помощи детям, страдающим ретинобластомой, выполнено: Минздравом приняты надлежащие меры. Принято постановление правительства, разрешающее использовать леса, выросшие на землях сельхозназначения. Ведется работа по реализации поручений, связанных с расширением перечня составов преступления, рассматриваемых при участии присяжных, внедрением институтов следственных судей и судебной экспертизы. Предложения одобрены Верховным Судом. Подготовлен законопроект, в соответствии с которым сторона защиты наделяется правом назначать судебную экспертизу. Это очень важный аспект, уравнивающий права обвинения и защиты. По нескольким поручениям работа продолжается. В частности, в законодательстве нет такого объекта и понятия, как места массовых захоронений. Поэтому вокруг них периодически возникают конфликты. Необходим соответствующий законопроект. Он пока не разработан. Мы наблюдаем некоторую неразбериху между министерствами и ведомствами. Срок выполнения поручения продлен, и мы будем добиваться его полной реализации. Вами дано поручение о создании музея на Бутовском полигоне. Не решен вопрос с землей: полигон находится в Московской области. Москва готова выделить грант в размере 300 миллионов рублей, однако этого не хватит для создания полноценного музея. Мы продолжаем работать по этому вопросу. Поручение о дополнительной поддержке города Беслана пока полностью не выполнено, но профильные ведомства работают в этом направлении, и я уверен, что в следующем году дополнительная поддержка будет оказана. За истекший год Совету по развитию гражданского общества и правам человека удалось расширить спектр своей деятельности. И хотя политические права по-прежнему находятся в фокусе внимания Совета, мы стали больше работать в части социальных и экономических прав. Расширены масштабы сотрудничества с Общественной палатой Российской Федерации и прочими институтами гражданского общества. Особенно большое значение оно приобрело в период пандемии. Уже 31 марта мы организовали «горячую линию» совместно с Ассоциацией юристов России. Совет выработал целый ряд предложений, представленных правительству и впоследствии принятых им. Нам удалось решить целый ряд конкретных проблем. Например, мы помогли вернуться в Россию из США нескольким десяткам школьником, участвовавших в работе образовательных программ».
Кто будет сторожить сторожей?
Член Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека Евгений Мысловский предложил создать при Уполномоченном по правам человека рабочую группу для усиления контроля над действиями следственных органов.
«Последние 15 лет приходится констатировать, что рейтинг уголовного правосудия в России все падает, уменьшается, усыхает, как шагреневая кожа, – подчеркнул Евгений Мысловский. – В обществе ускоренно распространяется мнение: то, что сейчас творится в судах, трудно назвать правосудием. Суды превратились в жалкий придаток предварительного следствия, а прокуратура при следствии словно прислуга при барыне: «Чего изволите?» Следствием очень широко стали применяться методы, которые я бы назвал процессуальным терроризмом, иными словами, усердие не по разуму. Последний пример. 2 октября журналист из Нижнего Новгорода Ирина Славина совершила самосожжение у главного управления МВД по региону. Последней записью журналистки в соцсетях было: «Прошу винить в моей смерти Российскую Федерацию». Самосожжению предшествовало проведение у Славиной обыска, с которым практически все средства массовой информации и связывают этот акт суицида. То, что Славина была психически не совсем уравновешена, сомнений не вызывает, но, по-моему, есть вопросы и к некоторым следователям и их руководителям. Они развращены полной безнаказанностью за свои психологические трюки по отношению не только к обвиняемым, но и к свидетелям. Обыск у Славиной – это один из трюков, причём явно проведённый с согласия руководства следотдела, без которого невозможно производство этого действия. Ведь нужно было получить согласие на участие бойцов силового сопровождения, а это достаточно сложно. Тем более что речь идёт не об организованной бандгруппе, а об интеллектуальном преступлении. От фигурантов этого дела вряд ли можно было ожидать силового сопротивления.
Давая оценку по данному конкретному делу, мы можем с уверенностью говорить о том, что здесь действовали по принципу: сила есть, ума не надо, а безумие следователей объясняется лишь одним – им всё сходит с рук.
В обществе сложилось стойкое убеждение, что существующая система контроля в уголовно-судебном производстве, то есть так называемые встроенные в УПК процессуальные фильтры не способны обеспечить надлежащий контроль за правосудием. В этой связи юридической общественностью уже давно обсуждаются проблемы, известные ещё со времён Древнего Рима: «Кто будет сторожить сторожей?»
Как показывает практика, для «внешнего сторожа» лучше всего подошла бы структура российского суда по правам человека. У нас его нет, но у нас зато есть Уполномоченный по правам человека, у которого очень большие полномочия. Мне кажется, что мы сегодня, говоря о проблемах правосудия, ломимся просто в открытую дверь, причём даже не знаем, в какую сторону она должна открываться. И наиболее быстрым, дешёвым способом усиления внешнего контроля за правосудием является исполнение действующего в этой сфере законодательства как раз об Уполномоченном по правам человека, которому пункт третий первой части статьи 29 Федерального конституционного закона об Уполномоченном по правам человека предоставляет право изучать эти дела и направлять в суд свои предложения по их проведению».
Три милосердных просьбы
Член Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека Ева Меркачева обратилась к Владимиру Путину с просьбой поддержать три инициативы, связанные с обеспечением прав заключенных и гуманизацией работы пенитенциарной системы.
«Первая моя просьба, как вы уже, наверное, догадались, о широкой амнистии, внести в Госдуму проект о широкой амнистии, – обратилась к главе государства Ева Меркачева. – За последние 20 лет тюремное население сократилось больше чем в два раза. Это огромное достижение на пути к гуманизации. Сейчас за решёткой полмиллиона человек, было 1 миллион 200 тысяч. Но и нынешнее число арестантов огромно. Оно может и должно быть сокращено минимум в два раза.
Этот год юбилейный – 75 лет Победы в Великой Отечественной войне, 100-летие окончания гражданской войны. Традиционно в такие годы все ждали амнистии. Не дождались. Год был ещё и пандемически страшным, и тяжелее всего пришлось людям за решёткой. Их права нарушались. Запреты распространились абсолютно на всё: на посылки, передачи, на посещение камер правозащитниками, на вывоз в суд, где решалась их судьба. Людей этапировали в колонии других регионов до вступления решения суда в законную силу.
Мы посчитали, что на сегодняшний день 85 тысячам осуждённых до конца срока осталось меньше года, а поскольку карантин, как я говорила, сделал условия содержания более суровыми, чем подразумевалось в приговоре, пусть все они подпадут под амнистию. Почти 40 тысяч из этих людей имеют малолетних детей, так пусть дети увидят маму и папу сейчас, то есть на год раньше.
Второе. Я прошу вас поддержать два законопроекта, разработанных при участии ЕСПЧ. Помимо того, что они спасут семьи, они помогут повысить качество следствия и вернуть былое уважение следователям. Один предусматривает для заключённых в СИЗО звонки и свидания с самыми близкими без разрешения следователя. А второй позволяет изымать тотально переписку заключённого только по решению суда.
Прошу вас выразить свою позицию по поводу вмешательства следствия в лечение заключённых. И раньше пытались это делать, но сейчас это стало почти нормой. Следователи не рекомендуют вывозить того или иного заключённого в больницу на консультацию или на операцию.
Последняя моя просьба как раз касается ОНК – Общественной наблюдательной комиссии. Уникальный институт, который создан и который не имеет аналога в мире. Простые люди ходят с проверками по отделам полиции, по тюрьмам, по психбольницам теперь. Ходят, спасают, помогают. Но у нашей ОНК есть проблемы. Мы просим в связи с этим о следующих поручениях. Во-первых, сделать процедуру набора в ОНК максимально прозрачной. Раньше в ОНК попадали криминальные элементы, что уж скрывать. От них избавились. Но многие активные, настоящие правозащитники, имеющие рекомендации от Уполномоченного по правам человека, от ЕСПЧ, почему-то не прошли эти выборы, а их место заняли функционеры. Они проводят проверки формально, и жизнь людей в местах принудительного содержания ни на грамм не становится после этого легче».
Иноагенты: как развести «политиков» и «благотворителей»?
Член Совета при Президенте Российской Федерации по развитию гражданского общества и правам человека Наталия Евдокимова вступила в дискуссию с первым лицом, настаивая на необходимости смягчения политики государства по отношению к иностранным агентам.
«Правоприменительная практика такова, что в реестр некоммерческих организаций, выполняющих функцию иностранного агента, включают НКО, которые занимаются проектами, например, в области здравоохранения (в частности, в рамках помощи ВИЧ-инфицированным) или защиты окружающей среды, – заявила Наталия Евдокимова. – Вы, Владимир Владимирович, год назад по итогам нашей встречи согласились с недопустимостью подобных действий, и одна треть организаций была исключена из этого реестра. В 2014 г. Конституционный Суд принял решение по поводу некоммерческих организаций, выполняющих функцию иностранного агента. Он признал соответствующие нормы закона конституционными, но в мотивировочной части решения было указано, что соответствующие организации вправе принимать участие в политической деятельности на тех же юридических условиях, вне зависимости от их отношения к принимаемым органами государственной власти решениям. По закону они признаны выполняющими функцию иностранного агента. То, что они являются иностранными агентами, никто не доказал. Ни в одном суде Минюст не доказал, что они действительно работают на своего принципала. Есть лишь формальные основания. Политическая деятельность может быть очень многообразной. Даже сейчас я занимаюсь политической деятельностью, обращаясь к главе государства. Мне остается только получить деньги из-за рубежа, чтобы стать иностранным агентом. Мне совершенно непонятно, почему у нас при этом принят ряд законов, которые обозначают наших сограждан как иностранцев, как иностранные организации. Почему их ущемляют в правах, хотя Конституционный Суд это запретил. Они не участвуют в избирательных кампаниях, сотрудники силовых структур не имеют права с ними контактировать. Уже говорили о том, что они не могут присутствовать в общественных наблюдательных комиссиях. Так они еще лишены права оказывать общественно полезные услуги! И мне хочется процитировать слова Черномырдина: «Никогда такого не было, и вот опять». Законопроекты, ныне внесенные в Государственную Думу и затрагивающие работу организаций, выполняющих функцию иностранного агента, просто не дадут работать этим организациям».
