Страсти по авиации: 1914-й год против 2022-го
С самого начала спецоперации тема обеспеченности российских войск и милиции республик Донбасса беспилотниками стала одним из наиболее обсуждаемых вопросов. Нехватка БПЛА в должном количестве либо их отсутствие в подразделениях вскрылась достаточно быстро, в том числе – в частях, традиционно славившихся хорошим оснащением. Когда сводный отряд Росгвардии из Чечни прибыл в Мариуполь, у его бойцов не было ни одного коптера. В итоге после нескольких дней боев они убедились в том, что нормально вести бои без дронов невозмоно. И Рамзан Кадыров лично отправил им сотню китайских «Мавиков» (цена одного аппарата – около 330 тыс. рублей).
Наличие «беспилотной проблемы» признали в том числе на уровне Правительства РФ. «Думаю, что мы с опозданием занялись серьезным внедрением беспилотных средств – это объективно», – заявил вице-премьер Юрий Борисов, курирующий оборонно-промышленный комплекс в интервью РБК.
Политолог, публицист и волонтер Алексей Живов, автор проектов «Битва за Донбасс» и «Достоевский клуб» отмечает, что на уровне «рота-батальон-полк» остро не хватает малых дронов-разведчиков, на уровне «полк-дивизия» - налаженной системы применения большого количества малых и средних ударных дронов, на уровне «дивизия-армия» - средних и тяжелых ударных БПЛА (которые могли бы выполнять задачи ракет намного дешевле, оставляя последние для более важных задач).
Согласно данным американских источников, Россия якобы собирается массово закупать иранские беспилотники. Однако, как отмечает военкор Александр Сладков, сама по себе закупка дронов за рубежом не решит проблему автоматически: необходимо в массовом порядке организовать подготовку операторов БПЛА.
К решению соответствующих задач подключаются общественные организации. Координационный центр помощи Новороссии анонсировал планы по передаче в подразделения морской пехоты, ВДВ и Росгвардии 15 дронов и обучению не менее 30 операторов. И это само по себе ставит вопрос: неужели Минобороны не способны решить данную проблему своими силами?
Особое внимание обращается на то, что роль БПЛА в современной войне была наглядно продемонстрирована в ходе конфликтов в Сирии, Ливии и Нагорном Карабахе, однако полученные на основе этого выводы не стали основой для своевременных приказов по военному ведомству.
К обсуждению темы присоединился журналист Андрей Медведев. Продолжая цикл исторических заметок, он провел параллели между днем сегодняшним и отношением политического и военного руководства к развитию российских ВВС накануне Первой мировой войны.
В Российской Империи накануне Первой мировой, часть руководства Военного министерства довольно скептически воспринимало возможность использования авиации, как боевой единицы.
Одни генералы были уверены, что это всё пустые игрушки, а газета "Русский инвалид" писала, что русская армия славна победами и крепким духом, а не новомодными затеями. Это было, уже после Порт-Артура, если что.
Другая часть прогрессивных высших офицеров под руководством Великого Князя Александра Михайловича, как раз наоборот, делала все, чтобы в грядущую войну Россия вступила, имея авиацию. Консервативный публицист Михаил Меньшиков писал тогда:
"... Я лично всем сердцем одобряю мысль обратить спорные 900 тысяч на закладку воздушного флота. Это крайне необходимое, может быть, более необходимое, чем водяной флот, орудие обороны.
Как я докладывал читателю не раз, нам нужен сейчас не флот, а контрфлот, - нужны подводные, надводные и, наконец, воздушные миноносцы. Аэроплан - не только разведчик, но и носитель бомб: это новый враг дредноутов, враг, может быть, более опасный, чем все другие, взятые вместе.
Если судьба в наши черные дни выдвигает небывалое в свете оружие, то как не спешить воспользоваться им? Как не спешить изо всех сил, чтобы хоть в этом деле не отстать от соседей?"
Со скрипом, и лишь благодаря админресурсу Великого Князя Александра Михайловича, а также на его личные деньги, новомодные аэропланы стали собирать в России, принялись учить пилотов. Уже в ходе Первой мировой, частные компании, вроде столичного "Дукса", собирали гораздо больше аэропланов, чем государственные заводы, скажем, Руссо-Балтийский. Но в целом, ситуация с авиацией в русской армии на тот момент оставалась весьма сложной.
За четыре года войны Германия, Великобритания и Франция выпустили около 50 тысяч летательных аппаратов. У Российской Империи этот показатель составил лишь 6 тысяч самолётов, это по самым оптимистичным оценкам ангажированных историков.
Об интенсивности работы авиации на фронте писал , в частности, генерал-лейтенант Николай Николаевич Головин:
"Чрезвычайная слабость наших воздушных сил отчетливо сознавалась во всех инстанциях русского командования. «Брусилов, Каледин, Сахаров, — записывает в июне месяце в своих воспоминаниях председатель Государственной думы М. В. Родзянко, — просили обратить самое серьезное внимание на авиацию. В то время как немцы летают над нами, как птицы, и забрасывают нас бомбами, мы бессильны с ними бороться...» Отлично сознавала это наша Ставка и потому внесла на Междусоюзническую конференцию, собравшуюся в январе 1917 г., просьбу о присылке Русской армии в ближайшие после 1 января 1917 г. восемнадцать месяцев 5200 самолетов".
В России так и не смогли выпускать авиадвигатели, их приходилось постоянно импортировать из-за границы. И, несмотря на то, что в конечном счёте Российская империя (не случись революции), все равно оказалась бы в числе победителей, этих побед можно было достичь меньшей кровью, будь у императорской армии больше авиации и будь готовы планы её боевого применения.
