Мобилизационная гордость осажденной крепости
Политтехнолог, эксперт Центра ПРИСП Алексей Аксютенко – о поводах для гордости граждан России за свою страну.
Недавно прошедшая в НЦ «Россия» дискуссия о поводах для гордости формирует довольно любопытные тенденции.
Данные ВЦИОМ о том, что 49% россиян видят главный повод для гордости за страну в ее достижениях, а не в истории или культуре, являются репрезентативным отражением фундаментального сдвига в структуре национальной идентичности. Этот сдвиг является прямым следствием целенаправленной государственной политики по конструированию нового патриотического консенсуса.
Социологи демонстрируют нам переход от ценностной или гуманистической гордости к силовой и внешнеориентированной. Эта модель, эффективная для мобилизации жителей страны, несет в себе системные риски, так как замещает внутреннее благополучие геополитическим величием и зависит от постоянного подкрепления успехами.
Тенденции понятны. Гордость за армию, пережившую резкий рост, является прямым следствием последних внешнеполитических кампаний и специальной военной операции. Она стала центральным элементом государственного нарратива, символом возрожденного суверенитета и мощи. Гордость за космос и науку, в свою очередь, часто питается наследием СССР, актуализируя имперский и советский миф о «первом в мире» для настоящего. Спорт же подается как доказательство «несгибаемости» нации вопреки внешнему давлению.
При этом в данных ВЦИОМ удивляют низкие показатели гордости за культуру (17%) и историю (19%), что может говорить о дефиците «мягкой силы» и сведении истории к узкому набору культовых, лишенных противоречий сюжетов, главным из которых остается Победа в Великой Отечественной войне. Гордость за социальные институты, качество жизни или экономику вообще минимальна, что указывает на глубочайший разрыв между образами геополитического могущества и внутренней социально-экономической реальностью.
Формируемые приоритеты создают модель национальной идентичности, которую можно определить как «мобилизационную гордость осажденной крепости». Ее главная характеристика — соревновательность и ориентация на внешнего адресата. Гордиться — значит быть сильнее, успешнее и устойчивее условного «Запада» или глобального противника. Эта модель была сознательно предложена властью в условиях стагнации экономики и падения реальных доходов как функциональная замена гордости за экономическое процветание и качество жизни.
Граждане, по логике идеологов, мирятся с внутренними трудностями в обмен на чувство принадлежности к великой державе, бросающей вызов мировому порядку. Кроме того, ключевые объекты гордости — армия, космос, спорт — являются сферами тотального государственного контроля и финансирования. Таким образом, патриотизм и гордость канализируются в русло, напрямую ассоциирующееся с действиями и заслугами власти, что позволяет приватизировать патриотический дискурс.
Нужно отметить, что сюжет для российской истории не новый, и не сказать, чтобы он заканчивался позитивными событиями.
У этой исторически апробированной модели есть очевидные уязвимости. Она требует постоянного подкрепления новыми успехами и победами, создавая петлю постоянной эскалации.
Неудачи на силовом или спортивном фронте могут быстро обрушить хрупкий конструкт. Эта гордость, построенная на противостоянии, ведет к дальнейшей изоляции и отрыву от глобальных трендов, что в долгосрочной перспективе тормозит технологическое и гуманитарное развитие.
Главный же риск заключается в ее исчерпаемости: мобилизация на внешних фронтах не может длиться вечно, и запрос на личное благополучие, внутреннюю стабильность и развитие, который сейчас подавлен, неминуемо заявит о себе, обнажив противоречие между величием государства и благополучием гражданина.
