Тренд на финансовую милитаризацию бюджета ЕС усиливается
Заместитель директора Центра ПРИСП, член РАПК, автор канала «Телеграбля» Валерий Прохоров – о ситуации вокруг замороженных российских активов.
Ситуация вокруг замороженных российских активов наглядно демонстрирует пределы политической и правовой манёвренности Евросоюза. Решение отказаться от прямой конфискации и перейти к схеме заимствований через выпуск общеевропейских облигаций – это, по сути, признание того, что юридически и институционально ЕС не смог выработать механизм изъятия чужих суверенных резервов без серьёзных последствий для собственной финансовой системы.
Выбор модели кредита, обеспеченного бюджетом союза, означает перенос финансовой нагрузки с абстрактных для обычных европейцев «российских активов» на конкретных налогоплательщиков и будущие бюджеты ЕС. Это заметный сдвиг риторики: вместо простого и политически удобного решения «взять и использовать чужое» Брюссель вынужден идти по более сложному и рискованному пути формирования коллективного долга и отдавать своё. Фактически Евросоюз впервые так масштабно оформляет «помощь» Украине как внутреннее долговое обязательство, распределённое между странами-членами.
Заявление канцлера Мерца о возможном использовании российских активов для погашения этого кредита в будущем выглядит скорее элементом политического давления и блефом, чем реалистичным планом. Сам факт, что ЕС не смог договориться о конфискации сейчас, говорит о глубоком расколе внутри союза. Позиция Бельгии и других стран, опасающихся прецедента, подрыва доверия к европейской юрисдикции и последствий для статуса евро как резервной валюты, остаётся ключевым ограничителем. Без консенсуса всех стран ЕС попытки угрожать Москве «репарационным механизмом» не выходят за рамки деклараций. Некоторые конспирологи вообще уверены в том, что затея изначально была имитацией и никто ничего изымать не собирался. Но это, как говорится, «не точно».
В результате Евросоюз оказался в двойственной позиции. С одной стороны, он демонстрирует политическую решимость продолжать «поддержку» Украины, даже ценой роста собственного долга. С другой – фактически признаёт, что ресурс давления на Россию через возможность конфискации активов оказался исчерпан или, как минимум, должен быть отложен на неопределённое будущее, до которого Украина в нынешнем её формате может и не дожить. Это превращает замороженные активы из столь желанного некоторыми европейскими лидерами и бандой Зеленского инструмента немедленного финансирования в долгосрочный фактор торга и символического давления, который в отношении России вообще в конечном итоге может не сработать.
В более широком контексте решение ЕС усиливает зародившийся тренд на финансовую милитаризацию бюджета союза и закрепляет новую норму — использование коллективных заимствований для решения... сомнительных геополитических задач. При этом вопрос, кто в итоге заплатит за этот кредит и на каких условиях, остаётся открытым и потенциально конфликтным для самого Евросоюза. История с российскими активами показывает, что даже в условиях жёсткой политической мобилизации Европа по-прежнему ограничена собственными правовыми рамками, внутренними противоречиями и внешними факторами, главным из которых остаётся непредсказуемая и вероятно крайне жёсткая возможная реакция России на попытки украсть её суверенные активы.
