КС стремится уйти в тень, а ему не дают
Политический юрист, юрист в области конституционного права и конституционного правосудия, руководитель Центра конституционного правосудия, эксперт Центра ПРИСП Иван Брикульский – о Конституционном Суде РФ в современной информационной повестке.
Мне кажется, Конституционный Суд время от времени сам удивляется такому повышенному вниманию со стороны: ладно, если бы внимание ограничилось одним громким делом (как вот у Верховного Суда по делу Долиной).
КС РФ периодически всплывает в информационной повестке, которую он не инициирует: сейчас законопроект КПРФ, недавно два громких дела (даже спустя год) – устные слушания по антикоррупционным искам и сочинским садоводам. Не самую последнюю роль в этом играем и мы: Центр конституционного правосудия в своей работе подсвечивает те проблемы и недостатки работы КС РФ, с которыми сталкиваются заявителями уже не один год. Мы знаем, что нас читают на Сенатской.
Я думаю, этот эффект пока непонятен ни судьям, ни Секретариату, они скорее воспринимают публичность как некую «атаку», досадный, но терпимый недостаток, некие издержки работы, некий гул и шум с улицы. Как будто бы КС стремится уйти в тень — начиная от постепенного перехода слушаний в «письменное производство» и заканчивая отказом от особых мнений — но ему не дают войти в эту «институциональную спячку».
Причины, конечно, очевидные.
Первая – в обществе не хватает профессиональной и экспертной дискуссии, КС РФ фактически выступает (вернее сказать, вынужден выступать), если и не площадкой (устные слушания не так часты, а если есть — не по всем живым вопросам), то хотя бы топливом серьёзной дискуссии: от постановлений и определений до научных материалов, публикуемых КС РФ.
Вне всяких сомнений, прошлогодние громкие устные слушания по антикоррупции и садоводам не просто разбирали по частям и цитировали, но и изучали. Я даже скажу, это были не просто какие-то слушания в суде, эта был стандарт хороший парламентской дискуссии. Возможно, это и отпугнуло КС РФ в 2025 году брать для устных слушаний громкие дела.
Вторая – уровень дискуссии: всё-таки это вам не «общественные палаты». Участие в конституционном судопроизводстве – способ оказать влияние, хотя бы частично, на проблему или политику, быть услышанным, пусть и минимально. Это самый серьёзный уровень после Правительства и Госдумы.
Третье – ожидания, всё-таки КС по статье 125 – не просто орган конституционного контроля, но и правозащитный орган. Даже для тех, кто не читал статью 125, уже само название формирует завышенные ожидания: не просто суд, но Конституционный. После выхода из Конвенции эти ожидания только усилились: не просто защита конституционных принципов, но и некая «последняя инстанция». Поэтому любые ошибки и описки в решениях и работе КС РФ воспринимаются куда сильнее, чем аналогичные в работе Верховного Суда или других судов.
Возвращаясь к законопроекту КПРФ. Все это внимание к законопроекту возникло не из-за его содержания, а из-за того, что он нарушил привычное молчание вокруг КС РФ. Ранее мы спорили только вокруг решений Суда, но КПРФ направляет прожектор внимания не на решения (последствия работы), а на их первоисточник – сам КС. Как бы ставит перед нами лицом.
О КС давно не спорят публично – его либо принимают как данность, либо обходят стороной, потому что нет языка и формата для нормального разговора о его роли. Законопроект стал редким поводом заговорить о Суде вслух, снять с него ореол неприкасаемости и увидеть в нём не только юридический, но и политический институт.
Отсюда и перегрев: общество отыгрывает накопленное напряжение, а сам Конституционный суд недоумевает, потому что воспринимает происходящее как спор о нормах, тогда как на самом деле это спор об образе и месте Суда в системе разделений властей.
