Алексей Сахнин: на выборах в Германии радикалов трудно записать в проигравшие

Алексей Сахнин анализирует итоги прошедших выборов в бундестаг. Специально для Prisp.ru

— Прошедшие в Германии выборы в Бундестаг не принесли больших сенсаций. Вообще, после турбулентного 2016 г., когда остатки мировой стабильности потрясли результаты британского референдума, а потом выборов в США, политический 2017 г. оказался несколько менее драматическим, чем многие предсказывали. Выборы в трех важнейших европейских демократиях — Великобритании, Франции и Германии — принесли победу самым системным силам. На первый взгляд, наступила некая стабилизация глобального политического процесса, а прошлые потрясения стали рассматриваться как неприятные, но почти случайные флуктуации. 

С другой стороны, хотя сенсаций и не было, во всех трех случаях, и в германском в том числе, нашлось место для определенной интриги. Повсюду системные политики одержали победу, но и их оппонентов с радикальных флангов политического спектра трудно записать в проигравшие. В Англии существенных и неожиданных успехов добилась сильно радикализовавшаяся Лейбористская партия во главе с Джереми Корбиным. Во Франции качественно новую планку взял не только правый Национальный фронт Марин Ле Пен, но и левые во главе с Жан-Люком Меланшоном. В ФРГ предсказуемый прорыв ультраправых из «Альтернативы для Германии» превзошел большинство прогнозов. Теперь эта в недавнем прошлом маргинальная партия станет третьей силой парламента.

Германия вообще интересный пример. Это одна из очень немногих стран мира, которая почти не пострадала от всех витков глобального экономического кризиса, терзающего мир с 2008 г. По крайней мере, если говорить про статистические показатели. Если в таких странах как Испания или Греция, и даже США с Великобританией поляризацию общественных настроений и поломку отлаженной десятилетиями политической машины можно объяснить пережитым экономическим стрессом, то немцы его почти не заметили, если верить макроэкономическим отчетам. Экономика ФРГ растет на 5,5% в год (что для развитых стран исключительно большой показатель), а безработица колеблется в пределах 3-3,7%.

И все-таки даже в благословенной Германии две главные партии — правоцентристский блок ХДС-ХСС и левоцентристская Социал-демократическая потеряли на двоих почти 20% голосов по сравнению с предыдущими выборами. А фантастические 13,5% получила партия, которую все СМИ почти единодушно клеймили (и вполне обосновано) за симпатии к нацизму и которая демонстративно бросает вызов всей послевоенной немецкой политической культуре и создавшему ее истеблишменту. Получается, что даже в той привилегированной зоне, до которой не дотянулся кризис, растет недовольство и ощущается исчерпанность текущей социально-политической модели.

Очень распространенное явление, хорошо знакомое и нам в России заключается в том, что хорошие экономические показатели часто никак не влияют на жизнь миллионов людей, которые чувствуют что их достаток или качество жизни постепенно падают, несмотря на бодрые рапорты чиновников. 

The resolution foundation в своем отчете утверждает, что поколение т. н. миллиниалов в развитых странах станет первым за несколько столетий, которое зарабатывает (и будет зарабатывать) в среднем меньше поколения своих отцов (https://www.theguardian.com/society/2016/jul/18/millennials-earn-8000-pounds-less-in-their-20s-than-predecessors). Им вторит консервативный McKinsley global institute, который подсчитал что в США и Западной Европе в новом веке доход 70% домохозяйств стагнировал или падал (http://www.mckinsey.com/global-themes/employment-and-growth/poorer-than-their-parents-a-new-perspective-on-income-inequality).  

Плодами экономического роста (в тех случаях, когда они вообще есть) пользуется привилегированное меньшинство, а большинству остается только горечь неудач. Но эта горечь становится еще больше, когда выясняется, что за последние несколько десятилетий неравенство в доступе к реальному политическому участию выросло еще сильнее, чем неравенство в доходах. Сейчас на Западе об этом многие пишут. К примеру нобелевский лауреат Джозеф Стиглиц описывает, как политическая машина США оказалась буквально приватизирована теми, кого он называет «1% верхушки». Германии это касается почти в той же степени.

Если первой реакцией на узурпацию политической власти социальной элитой по всему Западу был рост абсцентизма: падение численности больших партий, широко распространившееся разочарование в демократии и электоральная пассивность, то с 2011 г. мы наблюдаем постепенно нарастающую волну радикализации. Она выливается в периодические массовые протестные движения и голосование за пресловутых «популистов» - радикальных политиков слева и справа, которые выступают против сложившейся системы, действующего истеблишмента и самих основ социального консенсуса.

В этом отношении Запад хотя и довольно медленно движется к самому глубокому политическому кризису со времен второй мировой. И неуверенная победа фрау Меркель свидетельствует лишь о том, что скорость этого движения пока невысока, но направление несомненно.

История последних лет показала, что альтернативой мейнстримным партиям с их повесткой дня могут выступать как левые, так и правые, поэтому важно следить за тем, как распределяются места на этих до поры до времени «скамейках запасных». И здесь германские выборы дают большую пищу для размышлений.

Немецкая левая партия — до недавнего времени считавшаяся одной из самых радикальных в Европе — получила на полмиллиона больше голосов, чем в 2013 г., но так и не достигла своего рекорда 2009 г. При этом, партия получила впечатляющие результаты в западных землях Германии, где раньше у нее были очень низкие показатели. Но сильно потеряла в своей цитадели — землях бывшей ГДР. Здесь Левые набирали в прежние годы до 30% голосов, а сейчас откатились к 15%. Наоборот, главные триумфаторы выборов — Альтернатива для Германии — добилась своих результатов во многом на неблагополучном Востоке страны. Националисты и евроскептики, АДГ сумели привлечь наиболее протестный электорат. И это тревожный звоночек для левых, которые слишком сильно демонстрировали свою респектабельность и готовность к компромиссам с социал-демократами, оттолкнув от себя тех, кто в компромиссы уже не верит.

Относительный успех немецких правых популистов уже вызвал оживление у их единомышленников по всей Европе. Например, лидер правопопулистской партии «Шведские демократы», которому выборы предстоят через год, разразился аплодисментами в адрес немецких коллег: «Прекрасный результат для АФД, которая продвигает те же вопросы, что и мы» (https://www.hd.se/2017-09-24/lofven-gratulerar-merkel). 

Пока ультраправые в качестве главных оппонентов все более клонящегося к упадку миропорядка ведут по очкам. По крайней мере в немецкой «тихой гавани», до которой мировой кризис еще не добрался.