МСУ как критерий «реализованности» гражданских прав
В Госдуме прошло первое чтение законопроекта «Об общих принципах организации местного самоуправления в единой системе публичной власти». Свои предложения 19 января в парламент отправил Совет при Президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека. Комиссия Совета по развитию институтов гражданского общества на расширенном заседании рассмотрела законопроект, уделив внимание тому, как скажутся предлагаемые нормы на правах человека.
Ответственный секретарь Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ), президент Центра ПРИСП Александр Точенов высказал актуальные инициативы по выстраиванию одноуровневой системы местного самоуправления. Тема стала поводом для дискуссии. Своим мнением уже поделились эксперты Алексей Игнатов, Олег Иванов, Виктор Полянский, Александр Асафов, Ярослав Игнатовский, Дмитрий Чернов, Андрей Максимов, Светлана Бочканова, Константин Комков, Александр Афанасьев и Кирилл Шкилев.
Своим видением ситуации поделился социолог, эксперт Центра ПРИСП Александр Шахов.
Вступая дискуссию о новом законе о МСУ, становится крайне затруднительно найти глубоко обоснованные полярные мнения, а все попытки сведения закона к золотой середине сводятся лишь к косметическим замечаниям.
Переходя непосредственно к тексту нового закона о местном самоуправлении, можно увидеть, что он в ч. 7 ст. 1 во многом копирует положения ч. 4 ст. 1 нового закона «Об общих принципах организации публичной власти в субъектах Российской Федерации». Идея нового закона основывается на закреплении образования, формирования, деятельности, определения полномочий и ответственности, порядка взаимодействия между собой местного самоуправления в федеральном законодательстве, тем самым заранее очерчивая границы самостоятельности этого института. Как мы видим, «общие принципы» трактуются законодателем со всей доступной ему скрупулезностью, объясняя это стремлением поддержания единого правого пространства на территории всей страны, (формирование единой системы публичной власти здесь вторично).
Однако нормативное закрепление сталкивается с серьезным сопротивлением правоприменительного характера, когда данный принцип правого регулирования необходимо осуществлять при учете исторических, культурных, национальных и иных местных традиций. В этом смысле, что органы местного самоуправления, что местные жители, оказываются в ситуации крайне ограниченного выбора и тесной правовой зависимости от иных субъектов публичной власти.
Можно также наглядно наблюдать, как две схожие по содержанию нормы могут плохо сочетаться друг с другом, находясь в непосредственной текстуальной близости. Рассмотрим пример ч.8 ст. 1, согласно которой «органы публичной власти в соответствии с настоящим Федеральным законом, другими федеральными законами участвуют в решении задач местного самоуправления» и ч.1 ст.4, согласно которой «местное самоуправление в пределах своих полномочий самостоятельно». Здесь автор усматривает явное логико-правовое противоречие в связи с тем, что под самостоятельностью реализации полномочий следует понимать установления ограничений на вмешательство со стороны иных субъектов публичной власти. То есть необходимо наличие своей автономной сферы компетенций, которая будет нерушима, а местное самоуправление как институт приобретет стабильность в своей самостоятельности. С другой стороны, текстуальная противоречивость проекта федерального закона меркнет по сравнению с соотношением между собой ст. 12 и ст. 131 Конституции РФ.
Новый закон, являясь прямым отражением функционалисткого подхода законодателя, представляется ошибочным в силу того, что при закреплении функции, появляется необходимость установления критерия ее оказания. Со временем доктринальная функция превращается в практическую услугу, к которой становится возможным применения статуса «оказано/не оказано». Перенося же этот механизм на, например, участие граждан в формировании органов муниципальной власти, мы можем оказаться в ситуации, когда проведение одних муниципальных выборов может быть истолковано представителями государственной власти как достаточное обеспечение, как в полной мере оказанная услуга! Зачем проводить выборы главы муниципального образования, когда жители уже выбрали себе депутатов?
Именно данный тренд прослеживается через многие последние новые законы о публичной власти. Это некий критерий «реализованности» гражданских прав и свобод, который пытаются уместить в нескольких страницах нормативного документа. Губительным и непродуманным представляется установление нормативной определенности участия в реализации местного самоуправления.
Тема обсуждения нового закона о местном самоуправлении далеко не исчерпана. Самого подробнейшего внимания заслуживает тема упразднения поселенческого уровня самоуправления, последствия этого действия как для правовой науки, так и возможности реализации гражданами своих прав и свобод на местном уровне. Тема понижения роли представительной демократии в свете упразднения более чем 18 тысяч городских и сельских поселений. Вопрос самостоятельности и поддержания гражданского мира на территориях с полиэтническим составом в разрезе объединения муниципальных образований. Или, например, продолжение практики усложнения юридических текстов путем замены кратких устоявшихся формулировок на что-то менее емкое и неоднозначное (вопросы непосредственного обеспечения жизнедеятельности населения). (Вызывает ассоциацию с человеком, который только недавно начал изучать иностранный язык и пытается построить каждое предложение наиболее грамматически правильно. Только суть не в том, чтобы правильно говорить, а в том, чтобы тебя поняли).
